Французские стили в загородной архитектуре. Дворянская усадьба Технологии постройки усадеб в 18 века

Быт и духовная жизнь дворянской усадьбы XVIII века

Изменения в культурной жизни дворянской усадьбы стали проявляться на рубеже ХVII-ХVIII в. в связи с процессом «обмирщения» и становления «новой» светской культуры, когда проявился интерес к научным знаниям, литературе и искусству, что отразилось на мироощущении русского человека (121). Усиление художественных контактов с европейскими странами, впечатления от путешествий сказались, прежде всего, на изменении бытового уклада знатного дворянства, на увлеченности «редкостями», «хитрыми изделиями».

Уже в последней трети XVII в. богатые землевладельцы, следуя примеру устройства царской летней резиденции Алексея Михайловича в Измайлове, стали переделывать свои загородные поместья, приспосабливая их «для приезду» и «для прохлады»: разбивают голландские сады (123), сооружают затейливой архитектуры хоромы и каменные храмы (124). Особое внимание владельцы поместьев уделяли украшению своих домовых церквей «дивным узорочьем», что свидетельствовало о новом восприятии современниками идеи сущности «храма». Как отмечал М. А. Ильин: «Если в начале столетия это был "дом божий", то теперь (конец XVII в. - В. Д.) невиданные по красоте и отделке храмы сооружались не столько во славу божества, сколько во славу заказчика» (125)

Внутреннее убранство домовых церквей по своей декоративности не уступало внешнему. Взметнувшиеся ввысь алтарные преграды отливались кружевом золоченой резьбы. Полихромная живопись с библейскими сценами из жизни Христа и Богоматери сплошным ковром покрывала стены храма. Обряды, сродни театральным действам, - все это создавало при проведении богослужения торжественную атмосферу праздника.

Таким образом, владельцы сельских усадеб ориентировались на «новую» светскую культуру, культуру своего сословия, превратившуюся к концу XVII в. в официальную, став своеобразным декоративным фоном, идейным и художественным рупором формирующегося абсолютизма, с его строгими требованиями к регламентации придворного этикета царского двора, сопровождающимся торжественными церемониями, роскошными приемами, празднествами, театральными действиями (126).

Коренные изменения в жизни страны, в т. ч. ив художественной политике первой четверти XVIII в., соответствующим образом отразились на процессе формирования культуры дворянской усадьбы. Строительство новой столицы и ее пригородов по «образцовым» проектам соответствовало идейным и эстетическим требованиям всеобщего порядка и «регулярности» молодого абсолютистского государства. «Образцовые» проекты «загородных дворов» архитектора Доменико Трезини, по мнению Петра I, должны были стать «увеселительным» местом для «именитых и зажиточных столичных жителей» новой столицы. Предназначавшиеся для кратковременного отдыха «от напряжения, всегда сопутствующего пребыванию при дворе и от общества, вернее, от людей, от встреч с которыми не можем уклониться в городе» (127). Они отличались от дворянских усадеб Подмосковья и провинции своим устройством и укладом жизни. Требования придерживаться типового образца при строительстве домика «сельской наружности», зависимость от придворного регламента сковывали инициативу владельца, стремившегося вернуться в родные пенаты.

Помещичьи усадьбы в Подмосковье и провинции на протяжении XVIII в. и позже служили местом для жизни их обитателей, здесь они рождались, воспитывались, для большинства из них здесь проходила вся жизнь, жизнь не одного поколения. Богатые помещики покидали свои «родовые гнезда» лишь на зиму или на время службы и учебы. Для крупных землевладельцев-аристократов усадьбы являлись официальными парадными резиденциями, административно-хозяйственным центром со своим бюрократическим аппаратом, огромным «штатом» дворовых людей во главе с приказчиком, с канцелярией, через которую рассылались «указы» и инструкции. Имения занимали большие территории за счет приписанных к ним угодий, лесов, полей, крестьянских деревень (128). В своей усадьбе владелец выступал в роли монарха, а подданными были его крепостные. Их богато оформленные усадебные дома напоминали дворцы. Приезд помещика встречался колокольным звоном, хлебом-солью.

При Петре I, как и прежде, служилые дворяне редко посещали свои поместья, которые вплоть до 30-х гг. XVIII в. не обновлялись и не перестраивались. Опись 1718 г. с. Ясенево Московского у. А. А. Лопухина фиксирует ветхую деревянную одноглавую церковь Знамения Богоматери. Двор вотчинника состоял из хоромного строения о «дву жильях». Стены в светлицах были выбелены и обтянуты полотном, двери раскрашены, косяки окон - со стеклянными и волоковыми окончинами. Из мебели упоминаются простые и обитые кожей стулья, лавки «с опушами», столы, складная кровать, поставцы, шкаф. На стенах висели фряжские листы, иконы. При хоромах имелась мыльня. Во дворе - конюшня, скотный двор, изба для птиц, пруды копаные, огороженный сад с яблонями (660 старых, 715 молодых деревьев), груши, вишни, кусты красной смородины, крыжовника и небольшой цветник. Село окружала березовая роща (129).

В период 30-60-х гг. XVIII в. отечественная художественная культура развивается в русле нового идейно-эстетического направления, определяемого в литературе как стиль барокко. Критерием красоты этого стиля становятся богатство, пышность и блеск (130).

«Показная роскошь» - так характеризуют современники образ жизни верхушки общества того времени: «пышность при дворе, великолепие в строениях, роскошь в убранстве дворцов, щегольство в экипажах и одежде», увеличение числа комнат в домах, обставляемых английской мебелью красного дерева, использование дорогих обоев. Считалось «неблагопристойным иметь комнату без обой, зеркал, которых сперва мало было, уже во все комнаты и большие стали употреблять» (131).

Эти признаки становятся определяющими для всей художественной жизни первой половины XVIII в. и самым непосредственным образом были восприняты при формировании крупных усадебных ансамблей. Начиная с 40-х гг. XVIII в., аристократическая усадьба превращается в парадную репрезентативную резиденцию с постройками дворцового типа, окруженную регулярными садами, каналами. Многочисленные приемы высоких царствующих особ, большого числа гостей сопровождались устройством великолепных праздников с музыкой, фейерверками, катаниями на водах, гуляниями в садах.

Обновление подмосковных дворянских усадеб фиксируется документами конца 20-х - 30-ми гг. XVIII в. В это время обстраивается усадьба Глинки гр. Я. В. Брюса (132). У гр. М. Г. Головкина в с. Сафарино к 1740 г. были выстроены новая церковь Богоматери Одигитрии и каменный господский дом. Внутри дома уже по новым правилам были оштукатурены стены, упоминаются «зала» и камин (133). В эти же годы (конец 1730 - начало 1740 гг.) перестраивались подмосковные усадьбы кн. Д. М. Голицына в Богородском, кн. В. М. Долгорукова в Васильевском на Воробьевых горах, кн. А. М. Черкасского в Останкине, гр. П. Б. Шереметева в Кускове (134) и др. Первый дом кн. Д. М. Голицына в Архангельском по описи 1737 г. был деревянным на каменном фундаменте, имел уже 13 комнат с печами («китайской работы», «ценниные») и камином («подкомель»). Стены были убраны живописными и столярными панелями (135). Новые хоромы (начало 1740-х гг.) гр. П. Б. Шереметева в Кускове были деревянными одноэтажными, «вытянуты в линию», с большим количеством стеклянных окон. Комнаты обозначены еще по-старому «покоями», т. е. жилыми. Среди них упоминаются новые по своему назначению кабинет («конторка»), зал, галерея. Новые элементы были включены и в отделку интерьеров: штукатуренные потолки, карнизы, камины. Внутреннее убранство хором отличалось яркими, неожиданными по сочетанию цветными обоями. Так, «конторка» была обтянута малиновым бархатом пополам с китайскими панелями. Следующая комната - бывшая спальня графа - зелеными, за ней - покой «с немецкими» обоями, далее - синий покой и покои, в которых обои были голубые, зеленые, желтые, красные, «камчатые» (136). Кусковские хоромы этого времени с выделенным центральным залом, гостиными, расположенными анфиладой, по своему колористическому решению, использованию дорогих отделочных материалов соответствовали эстетическим требованиям искусства барокко.

Одновременно со строительством новых хором, в аристократических усадьбах разбивались регулярные сады. Искусственно созданные земляные рвы, каналы, каскады, фонтаны, копаные пруды с геометрически очерченными берегами: зеленые насаждения - кустарники и деревья, куртины, крытые дороги («берсо»), амфитеатры, - все это превращало плоскую территорию в произведение садовой архитектуры. Планировка регулярного сада строилась на системе диагональных перспектив с центральной осью, ориентированной на жилой дом. По мысли создателей, такие сады являлись продолжением парадных залов под открытым небом и должны быть «богатою рамою великолепному дому, составляющему картину оной» (137). Регулярные или, как их называли современники, архитектурные сады, украшались живописными перспективами с изображением различных видов, ветряных мельниц, каскадов, человеческих фигур.

Деревьям и кустарникам регулярного сада с помощью стрижки придавали изощренные и неожиданные формы птиц, животных, архитектурных сооружений. В описи кусковского сада упоминались деревья, «стриженные мужиками, бахусами, сидячими собаками, курицами, гусями, человеками с рыбьими плесками» (138). Позднее, критикуя практику фигурной стрижки зелени, архитектор Н. А. Львов писал: «изуродовав мирты, пальмы, даже самый кипарис, превращали деревья в медведей, в пирамиды, в дельфинов и наполняли сады наши зелеными неподвижными уродами» (139).

Наличие в садах мраморной скульптуры, о чем упоминали руководства по садоустройству, «определялось, как характером сельского дома, так и чином, состоянием и богатством его хозяина» (140). Садовая скульптура в аллеях регулярного сада располагалась в определенном порядке, с учетом ее сюжета, тематики, символики мифологической или аллегорической (141). Чаще всего это были многочисленные изображения Аполлона, Геркулеса, Меркурия, аллегории времен года и четырех времен суток. Позднее пейзажные парки пополнились мраморной скульптурой историко-мемо-риального содержания.

Своеобразие культурной специфики аристократических усадеб этого периода заключалось в обращении к европейским и восточным разностильным архитектурным прототипам и использовании их в несвойственной для них среде ". Садовые домики регулярных садов стилистически интерпретировали чужую архитектуру, создавая имитацию живой узнаваемой картины быта. Так, возле голландского домика в Кускове был разбит голландский садик с тюльпанами, рядом паслась корова, специально привезенная из Голландии. В другой части усадебного сада - возле итальянского домика - был воссоздан облик итальянской виллы эпохи Ренессанса с гротом и амфитеатром. Оформление китайской пагоды в Кускове ассоциировалась с фантастической композицией театральных декораций XVIII в.(143). Это был «мир грез», основанный «на энциклопедическом видении разнообразия мира... "мир политических мечтаний", составляющий насыщенное аллегориями пространство, где политические символы совмещались с географическими ассоциациями» (144).

Но здравый смысл - увы! - так редок в наше время!
Сколь многие, стремясь похвастаться пред всеми,
Оригинальностью соседей поразить,
Спеша приобрести и тут же водрузить
Строения всех стран и всех народов света,
Хаос лишь создают. Как неразумно это!

Жак Делиль. Сады. П. 1. ст. 390-400145)

В философской поэме Жака Делиля «Сады» (1782 г.), выход которой был приурочен к приему во дворце в Трианоне великого князя Павла Петровича с супругой и имевшей впоследствии широкую популярность среди владельцев усадеб, критика регулярных садов знаменовала наступление нового направления в искусстве паркостроения, свидетельствовала об изменении художественных вкусов в обществе 70-х гг. XVIII в. Уже в 1764 г. И. И. Шувалов писал из Англии: «Сады прекрасные, совсем иного от других вкусу. По возвращении моем дам идею, как в Киморе (поволжское село Тверской губ. Кимры графини А.К.Воронцовой. - В.Д.) подобный опыт завесть; все искусство в том, чтоб было сходно с натурой. Мне кажется, что сие лучше» (146). «Ненавижу фонтаны, которые мучат воду, давая ей течение, противное ее природе», - пишет Екатерина II в 1772 г. Вольтеру (147). Д.С.Лихачев считает, что «враждебность к регулярным садам приобрела формы политических обвинений. Регулярный сад стал символом тирании, господства абсолютизма, попыткой насильственно подчинить себе природу стрижкой кустов и деревьев, приданием геометрических форм водоемам и т. д.» (148).

При устройстве и убранстве крупной подмосковной дворянской усадьбы середины XVIII в. довольно свободно использовались художественные идеи столичных петербургских образцов, за счет огромных территорий, использования пышного декоративного убранства в постройках всего ансамбля. В то же время дворянские усадьбы, даже богатых владельцев, располагавшиеся в отдалении от центра, в провинции, по-прежнему сохраняли облик традиционного «помещикова двора» с типичным для него набором хозяйственных строений. Примером служат дворы братьев Матвея и Сергея Кантемиров в с. Большое Мурашкино Нижегородского у. 1730-1740-х гг. (149)

В 70-е гг. XVIII в. в культуре дворянской усадьбы происходят существенные изменения, связанные со становлением нового эстетического направления, русского классицизма, сменившегося к концу века сентиментализмом (150). Мировоззрение просветительской философии о главенстве разума, гармоничности человеческой личности, ориентация на культуру античного мира, - признаки, характерные для классицизма, - сменились идеализацией так называемого «естественного состояния», предпочтением «безвестного» скромного существования, которое сулит свободу и прелести семейных радостей, общение с природой, заботу о благополучии подвластных «тружеников» (151).

Почто ж великолепьем пышным,
Удобным зависть возрождать,
По новым чертежам отличным
Огромны зданья созидать?
Почто спокойну жизнь, свободну,
Мне всем приятну, всем довольну,
И сельский домик мой - желать
На светлый блеск двора менять?

Г.Р.Державин. О удовольствии (152)

В художественном сознании современников категорией прекрасного становится естественная красота природы, «благородная простота и спокойное величие» (153). Наступило время людей, склонных к чувствительности, подверженных изящной меланхолии, скептических, небрежно разочарованных, желающих жить красиво. Идиллические настроения, благодаря влиянию Ж.-Ж. Руссо, коснулись всех представителей общества в разных странах. Во Франции королева Мария Антуанетта устроила у себя в Малом Трианоне ферму, где вместе с придворными доила коров в ведра из севрского фарфора и вздыхала о прелестях сельской жизни. Знатные особы с восторгом выезжали в деревню, чтобы выпить кринку свежего молока и поесть серого хлеба (154). Русские аристократы покинули свои роскошные апартаменты и перешли жить в дома «Уединения», скрытые в зелени парков. Такие дома отличались скромной отделкой, в них не было торжественных анфилад комнат с большими зеркалами, бархатных и шелковых обоев и золоченой резьбы.

Собственно тот поэтический образ русской усадьбы, запечатленный в нашей памяти благодаря художественным полотнам более позднего времени - второй половины XIX - начала XX вв. Б. Э. Борисова-Мусатова, С. Ю. Жуковского, литературными произведениями И. С. Тургенева, А.П.Чехова, И. А.Бунина, связан с усадьбами последней трети XVIII - начала XIX вв., с их романтическими пейзажами, парковыми беседками, классическими портиками господских домов.

Новые черты в культуре, искусстве, быту оказали прямое воздействие на формирование архитектурно-художественного образа дворянской усадьбы последней трети XVIII - начала XIX вв. Под влиянием философских настроений происходит трансформация взглядов на усадьбу в целом. Теперь это уже не парадная резиденция аристократа, а его «увеселительный замок и сельский дом». По мнению современников, в этом качестве сельские усадьбы должны были «возбуждать особливые чувствования высочества, великолепия, достоинства, красивости, субтильности, пристойности и скромности» (156).

Замечательной чертой архитектуры русской усадьбы этого периода было ее органичное слияние с природным пейзажем. Строгие классические формы усадебных построек оказались близкими именно в сельской среде, неотделимыми от картины русской природы. Выделявшиеся на местности усадебные дома вместе с церковью обычно располагались на возвышенности возле водоемов. На прекрасном месте, на горе, у подножия которой протекала река Нара, был построен дом коллежского советника А. В. Маркова при с. Скугорово Верейского у. в 70 верстах от Москвы (157). Из окон нового дома А. Т. Болотова в Дворянинове, расположенного на высоком берегу р. Скниги, были видны крестьянские дома и пашни, «великая обширность мест, украшенных полями, лесами, рощами и несколькими церквами, и вид был... прекрасный» (158).

Дурасов в своем Никольском Симбирской губ. имел двухэтажный каменный дом с боковыми флигелями, соединявшимися сквозной колоннадой. По сторонам парадной лестницы выставлялись оранжерейные цветы и деревья, посреди двора был разбит цветник с фонтаном. Дом был обставлен мебелью красного дерева с бронзой, обитой бархатом и штофом, дорогими столовыми часами и картинами в золоченых рамах (159). В этом описании узнается классический тип усадебного дома, выработанный «усадебным архитектором» И. Е. Старовым и получивший распространение в среде богатых помещиков (160).

По проекту еще одного популярного архитектора Н. А. Львова, сооружались усадебные дома, в т. ч. дом для поэта Г. Р. Державина в Званке:

Стекл заревом горит мой храмовидный дом,
На гору желтый всход меж роз осиявая,
Где встречу водомет шумит лучей дождем,
Звучит музыка духовая.

Г.Р.Державин. Евгению. Жизнь Званская (161)

После 1762 г. строительство богатых дворянских усадеб приняло широкий размах не только в Подмосковье, но по всей провинции. В 70-90-е гг. XVIII в. оформляются усадьба Качановка в Черниговской губ. П. А. Румянцева-Задунайского, Назарьево Московской губ. и Зубриловка Саратовской губ. Головиных, Надеждино Саратовской губ. А. Б. Куракина, подмосковная Отрада - В. Г. Орлова, Стольное Черниговской губ. А. А. Безбородко и множество других (162).

Бурное усадебное строительство потребовало вовлечения в этот процесс отечественных и приезжих специалистов: архитекторов, художников, оформителей. Среди них были такие известные мастера, как В. И. Баженов, К. И. Бланк, Н. А. Львов, И. Е. Старов, М. Ф. Казаков, В. Бренна, П. Гонзаго и другие. В строительстве дворянских усадеб в провинции участвовало множество безымянных мастеров, крепостных архитекторов и художников. Будучи заказчиками и создателями, руководствуясь собственным вкусом, владельцы принимали активное участие при составлении архитектурных проектов, внутреннего убранства домов, оформлении территории своей усадьбы. Примерами служат взаимоотношения гр. П. Б. Шереметева с К. И. Бланком при строительстве Кускова, деятельность 3. Г. Чернышева в Яропольце и др.(163)

При формировании архитектурно-художественного облика своей усадьбы владельцы обращались к определенному прототипу. Для аристократических ансамблей таким источником обыкновенно являлись царские пригородные резиденции, откуда заимствовались, копировались, а порой механически переносились архитектурные проекты, формы, композиционные или декоративные решения. Например, граф П. Б. Шереметев при обновлении своего Кускова в 70-х гг. XVIII вв. запрашивал из Москвы планы всех строений и рисунок с «партера английского нерегулярного какой в Царском Селе» (164).

Богатые провинциальные помещики, подражая столичным аристократам, сооружали в своих усадьбах огромные дома в «новейшем вкусе». Ду-расов, «человек добрый, недальний, необразованный и в то же время самый тщеславный, увидев в Москве и Петербурге, как живут роскошно и пышно знатные богачи, захотел и сам так же жить, а как устроить ничего не умел, то и нанял себе разных мастеров, немцев и французов, но увидя, что дело не ладится, приискал какого-то промотавшегося господина, чуть ли не князя, для того, чтоб он завел в его Никольском все на барскую ногу» (165).

Довольно часто в усадебном строительстве повторялись уже существующие постройки в имениях других помещиков. Примером служит церковь, построенная в 90-х гг. XVIII в. в Надеждине Куракина местным архитектором Телегиным по образцу ротонды (арх. Менелас) в Яготине А. К. Разумовского (166). Другой пример - когда владельцы в усадьбах повторяли собственные городские дома, как это сделали кн. В. М. Долгоруков в 1770-х гг. в Знаменском-Губайлове (167) и один из графов Толстых, построивший два совершенно одинаковых дома в Москве и в усадьбе, «чтобы при переезде из Москвы в деревню не чувствовать никакой перемены»168). Миниатюрой петербургского Казанского собора была церковь в Воронове под Тамбовом в имении А. И. Воронцова (169).

При строительстве своих усадеб владельцы «средней руки», которые не могли оплачивать услуги дорогих специалистов, обращались к печатным изданиям и руководствам. Для владельцев провинциальных небольших усадеб строительными руководствами служили труды Вольного Экономического общества, журнал «Экономический магазин», издаваемый Н. И. Новиковым и А. Т. Болотовым. Материалы статьи «О строении», помещенные в «Экономическом магазине» 1782 г., были адресованы помещикам «посредственного состояния», строивших «без зодчего». Особым спросом пользовалась книга Ивана Лема «Опыт городовым и сельским строениям, или Руководство к основательному знанию производить всякого рода строение» (1785 г.). «...Мир сравнительно небольших имений, где в шкафах стояли не роскошные увражи, а практические руководства, русская периодика, где вряд ли были папки с дорогими гравюрами, а стены домов украшали дедовские портреты..., мир владельцев скромных домов в уездных и губернских городах России, тех самых, кому адресованы были практические руководства М. Е. Головина, Ивана Лема. Для этого мира современная художественная жизнь проходила как бы по касательной, о многом узнавали случайно, с опозданием» (170).

Об архитектурном облике и обстановке помещичьих домов в губерниях можно судить по рассказам графа М. Д. Бутурлина, А. Т. Болотова и др. Выкрашенные серой краской с четырьмя белыми крашеными или оштукатуренными колоннами, в окружении зелени кустов, с липовыми или березовыми аллеями, - вот типичный облик дворянского усадебного дома в русской провинции последней трети XVIII - начала XIX вв. Расположение комнат в таких домах, их убранство, набор и расстановка мебели было одинаковым для всех владельцев. Сооруженные доморощенными архитекторами, такие постройки стали наиболее достижимым идеалом культурного быта небогатого помещика (171).

При оформлении усадебного ансамбля последней трети XVIII в. особое место отводилось окружающему пейзажу, подчеркивались достоинства и выразительность естественного ландшафта, рельефа местности, зеленых массивов, водоемов. Последним придавалась конфигурация природных озер. Недостатки территории восполнялись искусственными приемами, добиваясь правдоподобия подлинности природы, незатронутой человеком.

Бывали времена, когда терзали землю,
Старались, красоту природы не приемля,
Овраги выровнять, холмы и рощи срыть,
В площадку гладкую всю местность превратить.
Теперь - наоборот! Исполнены отваги,
Пригорки делают и роют там овраги,
Где не бывало их и быть не надлежит;
Хотят создать рельеф и живописный вид.

ЖакДелилъ. Сады. П. 1. Ст. 330-340

В. Г. Орлов писал в своем дневнике: «При расположении оных (английских садов. - В. Д.), стараются они подражать природе и скрыть работу, которая необходима и часто много труднее бывает, нежели в регулярных... садах» (172).

Пейзажные парки в дворянских имениях подразделялись на живописные, поэтические и романтические. С помощью искусства в них создавался некий иллюзорный мир с определенным душевным настроем, ландшафтные картины, «торжественно величественные, пышные, романтические, меланхолические, приятные, смеющиеся», раскрывали далекие перспективы с видами на крестьянские поселения, пастбища, луга, рощи; создавали живописные образы, навеянные произведениями художников-пейзажистов (173)

Умейте отбирать, как Бергхем, как Пуссен,
Природа в их холстах глядит на вас со стен,
И все прекрасное, что мы в них разглядели,
Сумели мастера взять у живой модели.

ЖакДелиль. Сады. П.1. Ст. 330-340

В русских аристократических усадьбах пейзажные парки сосуществовали или сохраняли отдельные элементы регулярных садов. По словам Н. А. Львова - одного из отечественных пропагандистов пейзажных парков, особенность русских парков заключалась в том, чтобы «согласить учение двух противоположных художников - Кента и Ленотра, ...поместить в одну картину сад пышности и сад утехи» (174).

На смену садовым домикам регулярного сада в пейзажных парках появились многочисленные пасторальные беседки и павильоны, стилизованные под «пещеры», хижины с соломенными или тростниковыми крышами или обитыми березовой корой, «хижины пустынника» в форме стога сена, дома «Уединения», «Философские» домики, «Метреи», имитировавшие русскую избу с встроенными лавками. Всевозможные «руины» (под названием «дом приморского жителя»), постройки в ложнокитайском и готическом стиле также входили в пейзажные парки помещичьих усадеб. По-прежнему увлекались большим количеством садовой мраморной скульптуры и так называемыми «театрами» - расписными деревянными щитами с изображением архитектурных видов, беседок, «девок с грибами» и пр. Все это должно было соответствовать требованию «картинности» парка (175). Оранжереи, теплицы, вольеры, зверинцы, цветники, фруктовые сады, лужайки для игр, «кухонные» и «аптекарские» огороды составляли облик усадебных садов и парков (176).
Усадебные парки обычно плавно переходили и сливались с окружающим их природным ландшафтом с окрестными деревнями, церквами, полями, лесами.

Но можно ль все красы картины,
Всю прелесть их изобразить?
Там дальность с небокругом слить,
Стадами тут устлав долины,
Златою жатвой опушить?

В.Капнист. Обуховка (177)

Усадебные сады и парки были тесно связаны с бытом и укладом жизни своих хозяев, их показывали, ими гордились и «угощали». В своем Чурасове (Симбирская губ.) П. И. Куралесова, встречая гостью, говорила: «Ну, теперь, покажу я тебе свой сад во всей красоте... В самом деле сад был великолепен... Сильные родники били из горы по всему скату и падали по уступам натуральными каскадами, журчали, пенились и потом текли прозрачными, красивыми ручейками, освежая воздух и оживляя местность. Прасковья Ивановна... водила нар до самого обеда, то к любимым родникам, то к любимым яблоням, с которых сама снимала... лучшие спелые яблоки и потчевала нас». В ее саду были теплицы и оранжереи, которые она только терпела и до которых была «небольшой охотницей» (178). В усадебных садах устраивались общественные гуляния с различными зрелищами и играми. Так, например, в Кускове, «Москвы любимый ветроград»(179), дважды в неделю съезжалось до трех тысяч гуляющих(180). Во время приемов и праздников сады иллюминировали, устраивали фейерверки, театральные представления(181). Все это сопровождалось музыкой роговых оркестров с ее «чудными, восхитительными, волшебными звуками». Музыка органично входила в усадебную жизнь, повсюду сопровождая своих владельцев. «Музыка играла во время стола, а по субботам, вечером, давались инструментальные и вокальные концерты» (182). Своя музыка была во многих усадьбах. «...У людей достаточных и не то что особенно богатых бывали свои музыканты и песенники, ну, хоть понемногу, а все-таки человек по десяти» (183).
Художественная культура дворянской усадьбы тесно связана с искусством театра. Увлечение театром в последней трети XVIII в. затронуло всю Европу: «страсть устраивать спектакли овладела всеми обществами, только и слышишь разговор о маленьких театрах на дачах в окрестностях Парижа» (184). Схожая картина наблюдалась в это время и в России, где наряду с любительскими («благородными»), возникли частные крепостные театры. На рубеже ХVIII-ХIX вв. в России насчитывалось 173 крепостных театра. Домашними труппами владели кн. П. М. Волконский, кн. Н. И. Одоевский, кн. А. И. Гагарин, кн. Н. Г. Шаховской и многие другие. Лучшие театры были у гр. Н. П. Шереметева, кн. Н. Б. Юсупова, гр. А. Р. Воронцова (185).

Крепостной усадебный театр XVIII в. явился одним из основных источников русского театра XIX в. Как это ни покажется парадоксальным, крепостной театр был порождением просветительской эстетики. В Европе пропаганда новых философских идей в общедоступной форме начала проводиться именно с театральной сцены. Немецкий поэт-просветитель Шиллер считал, что «театр - это канал, которым льется непосредственно в народные массы то, что вырабатывает наука и знание» (186). Вольтер получил широкое признание прежде всего как театральный деятель, как автор трагедий Эдипа, Меропы, Заиры и как певец Генриха IV, а затем уже как ученый-философ. Ведущий французский композитор Гретри, автор комической оперы «Люсиль», реализовал в своей музыке все доктрины, формулированные Дидро, Руссо, Д"Аламбером и, особенно, Лекомбом (187). Наибольшим успехом в театральном обществе пользовалась французская комическая опера, которая своим возвышенным идейным содержанием, идиллическим настроением, пасторальностью, восхвалением первозданной чистоты соответствовала эстетике сентиментализма188". Французская комическая опера входила в репертуар отечественных крепостных театров, в частности, «Люсиль» Гретри исполнялась на сцене шереметевского театра между 1787 и 1788 гг. (189)

Как художественное явление, крепостной театр имел противоречивый характер. На его сцене озвучивались глубоко философские идеи о победе разума, жизненной правды, пропагандировались человеческие добродетели, равенство всех членов общества. Рупором же всех этих идей выступали актеры, лишенные свободы, физически и духовно зависимые от прихоти хозяина. Это был «помещичий театр, с сосланными на "каторгу чувств" закрепощенными актерами» (190). Безусловно, «театр для себя», каким был крепостной театр, уже по своей природе не мог быть активным пропагандистом передовых направлений своего времени. На его сцене общественные идеи, заложенные в пьесах, выхолащивались или трансформировались в узко эстетическую зрелищную картину. И все же очевидно влияние крепостного театра на распространение и усвоение определенной частью русского общества основных идей просветительства, на знакомство с европейской театральной культурой и литературой. В этот процесс было вовлечено большое число людей, среди которых было выявлено немало ярких дарований, в их числе П. И. Жемчугова, Т. В. Шлыкова, М. С. Щепкин, Аргуновы и многие другие.

Усадебный быт богатых помещиков мало чем отличался от городского. По выражению современников, они вели «городскую жизнь в деревне». Летнее время у них проходило в праздниках, приемах гостей, выездах на охоту, в занятиях «художествами», чтением книг, «научными занятиями». Математикой и естественными науками занимался в своей усадьбе Глинки под Москвой известный деятель петровского времени Я. В. Брюс. Там у него были собраны математические и механические инструменты, устроен «музеум» с «натуриялими», «антиквитстыми», минералами, редкими монетами, «личинами и вообще как иностранными, так и внутренними курьезностями» (191). В. Г. Орлов в подмосковной Отраде имел физический и рудный кабинеты (192). А. К. Разумовский в подмосковной усадьбе Горенки создал в 1777 г. огромный ботанический сад с оранжереями, теплицами, где выращивалось до 10 тыс. различных растений и где у него цвели ваниль, померанцы, виноград, апельсины. Там же у него имелись колоссальный зимний сад, гербарий, библиотека по ботанике. Для работы в своем саду А. К. Разумовский приглашал известных ученых ботаников и садоводов Европы, среди них был и профессор Фишер фон Вальдгейм, впоследствии основатель ботанического сада в Петербурге.

Многие владельцы крупных усадеб обладали большими библиотеками, среди них: Б. В. Голицын в Вяземах, П. М. Волконский в Суханове (около 4 тыс. томов), А. И. Вяземский в Остафьеве (около 5 тыс. томов), П. В. Головин в с. Новоспасском (Деденево), А. И. Демидов в своем имении Орловской губ. и многие другие. Книжные собрания отражали интересы и вкусы своих хозяев. Состав библиотеки Я. В. Брюса носил энциклопедический характер, в нее входили сочинения на иностранных языках по математике, физике, военным наукам, истории, в т. ч. несколько русских летописей, философии, медицине (194). Книги из библиотеки кн. Д. М. Голицына в Архангельском имели экслибрис «ex BIBLIOTHECA ARCHANGELINA». Библиотека была составлена по определенной программе: в нее входили книги по истории, политике, экономике, литературе, философии и другим отраслям науки, а также переводы всех сочинений Макиавелли и Боккалини, славянские рукописи (193). Н.П.Шереметев составил в Останкине прекрасную библиотеку по театру и музыке. В его имении Вощажникове размещалась специальная библиотека по охоте (196).

Предполагалось, что светский просвещенный человек екатерининской эпохи должен был «сообразовываться с духом того времени», т. е. быть образованным, тонко чувствовать искусство, окружать себя художественными произведениями (197). Поэтому у богатых помещиков наряду с библиотечными собраниями складывались художественные коллекции, главным образом живописные, формировались галереи «знатных людей». Предметы прикладного искусства для людей XVIII в. еще не представляли коллекционного интереса. Они включались в общее убранство дома, служили его украшением, т. е. рассматривались сугубо в бытовом плане. Украшением интерьера служили и картины, которые размещались, в зависимости от сюжета, в определенных местах и в соответствующих комнатах. Аллегорические или мифологические сюжеты в живописи включались в плафоны и десюдепорты, портреты и натюрморты украшали стены столовой, гостиных и залов.

Создавались и специальные картинные галереи европейской живописи, которая стала предметом страстного коллекционирования в последней трети XVIII в. Просвещенные аристократы, такие, как Строгановы, Юсуповы, Демидовы, Воронцовы, Шереметевы и др., имели в своих усадьбах живописные собрания с подлинными шедеврами известных европейских мастеров XVII-XVIII вв. Отбором и покупкой для богатых коллекционеров картин и скульптуры занимались «комиссионеры». Например, для Шереметева такими «комиссионерами» на протяжении всего XVIII в. являлись Ю. И. Кологривов и крепостные художники Аргуновы.

Притоку живописных полотен европейских художников в дома русской знати в немалой степени способствовали революционные события во Франции. «Кровавые волны социальной бури разметали во все стороны художественные сокровища, скопленные во Франции в течение ряда веков, и очень многие из них попали в далекую Москву... Драгоценные полотна, рожденные под горячим солнцем Италии и в призрачном тумане Амстердама, нашли себе приют в занесенных снегом дворцах московской знати» (198). И далее: «Случай разорений французских благоприятствовал мне достать несколько отличных штук, наипаче из школы фламандской. Я получил три картины из коллекции Орлеанского герцога, три из кабинета Шуазелева и несколько других», - из письма А. А. Безбородко к С. Р. Воронцову (199).

Коллекционирование дорогих предметов искусства, содержание собственных театральных трупп было не под силу небогатым помещикам. Их досуг проходил в посещениях или приеме гостей, играх, в занятиях «кабинетными упражнениями» или «художествами»: «Когда же наиграемся какой игре досыта, тогда начинали играть в фанты, а иногда в самыя жмурки, и в том неприметно проводили длинные осенние и зимние вечера... Но за всем сим не отставал я нимало и от прежних своих и лучших занятий, но всякий раз, когда не было никого у нас и мы были дома, не давал ни одной минуты проходить тщетно, но по привычке своей всегда чем-нибудь занимался и либо читал что-нибудь, либо писал, либо рисовал и гваздился красками. В сем последнем упражнении занимался я всего более в сию осень и множайшия картины, писанныя масляными красками, имеющиеся у меня в доме, были произведениями сего периода времени» (200).

Владельцы провинциальных усадеб создавали свои «картинные галереи» и украшали стены комнат росписями с изображением китайцев, диких американцев, пальмовых деревьев, экзотических птиц и зверей, как это было у П. И. Куралесовой в Чурасове Симбирской губ. (201) Одним из любимых жанров «комнатной живописи», украшавшей интерьеры провинциальных помещичьих усадеб, было изображение ландшафтов. Это согласовывалось с рекомендациями теоретика садово-паркового искусства X. Гиршфельда, чей трактат был известен в России в переводе А. Т. Болотова. Сам Болотов писал: «В комнатах, обогащенных прекрасными ландшафтными картинами, дышит все вокруг нас прекрасным сельским воздухом. При входе нашем с надворья не находим мы ничего негодного, никакого противоречия, но некое согласие между внутренностью дома и надворьем...» (202). Исполнителями «комнатной живописи» были крепостные мастера: «Живописец у нас был собственный. Он был из дворовых людей и с детства имел способность к рисованию... он очень верно, искусно копировал и в этом был отличный мастер» (203).

Естественно, что деятельность таких мастеров была непрофессиональной, далекой от творческой. Однако и вкусы заказчиков таких «художеств» не были утонченными, их вполне удовлетворял исполнительский уровень мастерства. Им была недоступна художественная ценность картины как произведения искусства. Главным для них была достоверность сюжета или портретного схожества. Об одной провинциальной картинной галерее оставил свои воспоминания М. Н. Киреев: «Я вошел в залу... на подбеленных, но не штукатуренных стенах были повешены каррикатурные портреты: кавалеры в губернских мундирах, дамы в огромных чепцах, а некоторые - повязанные платочком. Ермак Тимофеевич глядел, вытараща глаза, на какого-то архиерея. Живописец, кажется, не богат был красками: сурик, вохра, сажа и белила у него заменяли все прочее: а о правильности рисунка и говорить нечего» (204).

Отношение к художественному творчеству крепостных среди отечественных исследователей до сих пор остается неоднозначным. Часть из них рассматривает его как «художественную промышленность» или как «соборное искусство, близкое к песням, вышивкам и кружевам» (205). Другие ученые, пытаясь обосновать самобытность такого искусства, считали крепостных художников пионерами, положившими начало новой русской живописи (206). И все же изучение художественной жизни России XVIII -начала XIX вв. не позволяет говорить о специфике и обособленности крепостного искусства. Творческая деятельность талантливых крепостных художников, получивших профессиональное обучение, развивалась в русле современных им идейно-художественных направлений (207). При оформлении и строительстве в крупных усадьбах крепостные совместно трудились с вольнонаемными мастерами и приглашенными специалистами, обучаясь у них и воплощая в жизнь художественные запросы своих владельцев.

Крепостные художники, актеры, наряду с резчиками, столярами, плотниками, позолотчиками и другими «мастеровыми», составляли только часть огромного «штата» дворовых богатого помещика. Это обстоятельство вызывало удивление у иностранцев, отмечавших в своих воспоминаниях: «Другого рода роскошь, обременительная для дворян и грозящая им разорением, если они не образумятся. Это - многочисленная прислуга их... Нередко встречаешь помещика у которого 400 или 500 человек дворовых всех возрастов, обоих полов, и всех их он считает долгом держать при себе, хоть и не может занять их всех работою» (208).

Дворовые, согласно «штату», подразделялись на «команды» во главе с администрацией и приказчиком, среди них были садовники, мастеровые, швейцары, гребцы, конюхи, скотники, птичники. Содержание продуктами и одеждой полагалось усадебной богадельне, церковнослужителям, учителям и ученикам школы (209). Вотчинные школы имелись у Шереметевых, Куракиных, Орловых, Румянцевых, Голицыных, Воронцовых и у других владельцев (210). В усадебных школах дети дворовых обучались основам письма, счета, арифметики, чтению. Обучение мастеровых у крупных помещиков проходило в два этапа: вначале у собственных мастеров, а затем - на стороне, по контрактам (211).

Дворянская усадьба XVIII в. формировалась и эволюционировала в русле современных ей передовых идейно-эстетических и художественных направлений отечественной и европейской культуры, аккумулировала в себе духовную, художественную и материальную культуру современного общества. Ближайшими прототипами для крупной аристократической усадьбы, и прежде всего - для подмосковных, были царские загородные резиденции под Петербургом. А те, в свою очередь, послужили образцами для подражания провинциальным усадьбам. Культура дворянской усадьбы создала прекрасные образцы архитектурных и садово-парковых ансамблей, изобразительного искусства, музыки и театра, ставших источником творческого вдохновения, запечатленных в поэзии и литературе.

Культура дворянской усадьбы является своеобразным конгломератом культур. Помимо официального господствующего направления, которое было ее фундаментом, она включала элементы городской и народной культуры. Характерной особенностью усадебной культуры является участие в ее формировании крепостных архитекторов, художников, актеров, ремесленников. Творчество крепостных стало органической частью усадебной культуры XVIII в. и как явление было вызвано к жизни социальной атмосферой того времени. Крепостническая природа дворянской усадьбы придает ее культуре противоречивый, двойственный характер. В ней переплелись высокие и низкие, прекрасные и жестокие человеческие стороны, воплощенные, с одной стороны, в замечательных образцах искусства, и, одновременно, будучи порождением современной действительности, эта культура продемонстрировала многочисленные примеры самодурства, беспощадной травли, унижения человеческой личности.

Культура дворянской усадьбы - это особый мир, который предстает перед нами в виде, опосредованном ее создателями и владельцами усадеб, которые сами стали частью этой культуры, и которую мы рассматриваем их глазами, пытаясь понять и оценить ее через их восприятие. Она оказала решающее влияние на весь жизненный уклад обитателей усадеб, чей быт воспринимался через призму этой культуры. Эти отличительные признаки усадебной дворянской культуры стали синонимами, адекватными определениям «усадебный быт», «бытовая культура», связанная с семейными традициями (212).

Я истинно, мой друг, уверен,
Что ежели на нас фортуны фаворит
(В котором сердце бы не вовсе зачерствело)
В Никольском поглядит
Как песенкой свое дневное кончив дело,
Сберемся отдохнуть мы в летний вечерок
Под липку на лужок,
Домашним бытом окруженны,
Здоровой кучкою детей,
Веселой шайкою нас любящих людей,
Он скажет: как они блаженны...

Н.А.Львов. Никольское (213)

Культура дворянской усадьбы XVIII в. занимает важное место в истории отечественной культуры этого периода, оставаясь для нас и по сей день «волшебной сказкой». В результате изучения усадеб мы становимся богаче: «открылась новая полоса русской культуры, интересная и важная не только совершенством своих материальных созданий, но и своими мыслями, своей поэзией и философией, своими верованиями и вкусами» (214).

С 1760-х гг., после отмены обязательной дворянской службы начинается расцвет сельской усадьбы. Изменения в облике усадьбы становились заметными не сразу. Привычный, традиционный уклад нарушался далеко не всеми владельцами. Доля усадебных селений по уездам к 1780-м гг. понизилась. Возросла и доля имений без усадебных домов. Возможно, это было связано с перемещением части дворян в города, в новые уездные учреждения. Как и прежде, усадебные дома были главным образом деревянными. Как и в первой половине столетия основная масса дворян в уездах владела одной усадьбой. Показательно, что резко снизилась численность усадебных имений без крестьянских дворов. У состоятельных помещиков усадебное хозяйство в таких отраслях, как животноводство, птицеводство, садоводство, рыбоводство, по-прежнему занимало прочные позиции. Характерной чертой многих усадеб становились оранжереи. Судя по развитому усадебному хозяйству, не снижалась и численность дворовых людей, а среди них возрастало количество овладевших редкими ремесленными специальностями (столяры, резчики, слесари и др.), которые были необходимы для благоустройства господских домов.

Новой и довольно яркой чертой усадьбы второй половины XVIII в. стало заведение заводов и фабрик (в основном текстильных, кожевенных, бумажных). Заметными становились конные заводы. Много действовало и небольших заведений домашнего типа, обслуживавших усадебные потребности.
Возросло число усадеб в уездах вблизи Санкт-Петербурга. Многие из них заметно отличались от усадебных имений других (центральных и северо-западных) уездов. Это были загородные постройки дворцового типа, предназначенные для отдыха, увеселений, охоты. Их хозяйственное значение в области земледелия и животноводства отступало на второй план.

Усадебная жизнь во второй половине XVIII в. претерпела значительные изменения. С возвращением дворян в имения им приходилось вникать в хозяйственные заботы. Часть помещиков задумывалась о совершенствовании земледельческих и иных работ, обращалась к справочным книгам, проводила наблюдения и опыты. Заметно возросло внимание к внешнему виду и внутреннему убранству усадебных домов, к удобству проживания в них. Господский дом становится очагом духовной жизни, чтение книг и журналов стало обычным явлением. Скромная, без вызывающей роскоши сельская жизнь представляется идеалом для сельского помещика.

На фоне обычных господских домов резко выделяются усадьбы богатых дворян. Большие материальные возможности позволили знати строить настоящие сельские дворцы. Некоторые усадебные дома представляли собой уникальные сооружения, ибо воздвигались по проектам выдающихся архитекторов. Окружающие их сады и парки представляли собой подлинные жемчужины ландшафтной архитектуры. Ряд усадеб по своим архитектурным достоинствам не уступал лучшим образцам общеевропейского значения. Они отличались и своим культурно-художественным содержанием. Богатые владельцы создавали коллекции минералов, монет и т.п., книжные собрания насчитывали тысячи томов. Дома украшались портретами, натюрмортами, стенной живописью, скульптурой. Художественные произведения нередко включали произведения знаменитых мастеров.

Событием стало появление и распространение усадебного театра, сыгравшего свою роль в развитии российского театрального искусства.

121) Краснобаев Б. И. Русская культура XVIII в. Предмет и задачи изучения. // История СССР. 1976. № 6; Он же. О некоторых понятиях истории русской культуры второй половины XVII - первой половины XIX вв. // История СССР. 1978. № 1; Он же. Русская культура второй половины XVII - начала XIX вв. М., 1983; Лихачев Д. С. Человек в литературе Древней Руси. М., 1970. С. 150.
122) Овсянникова С. А. Частное собирательство в России в XVIII - первой половине XIX вв. // Очерки истории музейного дела в СССР. Вып.З. М., 1961.
123) О русских садах см.: Забелин И. Е. Московские сады в XVII столетии. // Журнал садоводства. 1856. №8. С. 9; Дубяго Т. Б. Русские регулярные сады и парки, Л., 1963; Лихачев Д. С. Поэзия садов. К семантике садово-парковых стилей. Л., 1982 и др. Представление о планировочных садах с цветниками этого времени можно составить по изображению на иконе «Богоматерь Вертоград заключенный» Никиты Павловца (конец XVII в.) из собрания Государственной Третьяковской галереи.
124) От этого времени сохранились церкви в Маркове Бронницкого у. бояр Одоевских в Останкине князей Черкасских, построенные Павлом Потехиным; Покрова в Филях, храм в Троице-Лыкове и др.
125) Ильин М.А. Архитектура // Очерки русской культуры XVII в. Ч. 2. М., 1979. С. 171.
126) Пушкарев Л.Н. Общественно-политическая мысль России (вторая половина XVII в.). М., 1982. С. 14-16.
127) Безвременье и временщики. Воспоминания «об эпохе дворцовых переворотов» (1720-1760-е гг.). Л. 1991. С. 218.
128) Например, в 70-80-е гг. XVIII в. имение 3. Г. Чернышева Ярополец занимало площадь более 6,5 тыс. дес., для содержания усадьбы было приписано два села и 13 деревень; для Кускова П. Б. Шереметева - два близлежащих села с шестью деревнями (РГИА. Ф. 1088. Оп.З. Д.110;Оп. 17. Д.116).
129) Забелин И.Е. Домашний быт русских царей в ХУ1-ХУ11 столетиях. 4.1. М., 1895. С. 566; Богословский М. М. Быт и нравы русского дворянства в первой половине XVIII в. М., 1906. С. 32-33.
130) Крашенинников А. Ф. Некоторые особенности переломного периода между барокко и классицизмом // Русское искусство XVIII в. Материалы и исследования. М., 1973. С. 100.
131) Русский двор в 1725-1744 гг. // Русская старина, ноябрь. СПб., 1879. С. 408; Русский двор сто лет тому назад. 1725-1783. (По донесениям английских и французских посланников.) СПб., 1907. С. 35; М. М. Щербатов о повреждении нравов в России. М., 1908.
132) Синдеее В. В. Усадьба Глинки // Русская усадьба. Вып. 1 (17). Москва-Рыбинск, 1994.
133) РГАДА. ф 340. Оп. 1. Д. 1076. 1742 г.
134) ОПИ РИМ. Ф.440. Д. 574. Л. 77-84 об., 106 об.
135) Там же. Старый деревянный дом князя в Архангельском состоял из трех светлиц, трех сеней, двух чуланов и бани.
136) РГИА. Ф. 1088. Оп. 17. Д. 18.
137) Гримм Г. Г. Проект парка Безбородко в Москве (материалы к изучению творчества Н.А.Львова) // Сообщения Ин-та истории искусств. 1954. №4-5. С. 110.
138) РГИА. Ф. 1088. Оп. 17. Д. 40.
139) Гримм Г. Г. Указ. соч. С. 111.
140) Экономический магазин или Собрание всяких экономических известий, опытов, открытий... 4.28. 2-е изд. М., 1786. С.264.
141) Лихачев Д. С. Поэзия садов. С. 11.
142) Воинов В. С., Костарева И. А. Оригинальный вариант стиля рококо в России // Архитектура мира. 1995. №4. С. 64.
143) Згура В. В. Кусковский регулярный сад // Среди коллекционеров. 1924. Июль-август. С. 9.
144) Швидковский Д. О. Просветительская концепция среды в русских дворцово-парковьг, ансамблях второй половины XVIII в. // Виннеровские чтения. 1987. Вып. 20. М., 1989. С. 190.
145) Жак Делиль. Сады. Л., 1987. Поэма имела большой успех. На русском языке в переводе А.Ф.Воейкова появилась в 1814 г. и получила широкое распространение. См. Жирмунская Н.А. Жак Делиль и его поэма «Сады» // Там же. С. 175, 176.
146) Архив князя Воронцова. М, 1872. Т. 6. С. 304.
147) Макаров В. С. Андрей Болотов и садовое искусство в России XVIII в. // Среди коллекционеров. 1924, май-июнь. С. 28.
148) Лихачев Д. С. Жак Делиль - учитель садоводства//Жак Делиль. Сады. С.211.
149) Байбурова Р.М. Русская загородная усадьба середины XVIII в. С. 222-223.
150) О распространении масонства в последней трети XVIII в. среди аристократического дворянства и влиянии его на художественную культуру сентиментализма и уклад жизни помещиков в усадьбах см. ЛотареваД.Д. Русская усадьба и масонство. Заметки на полях // Русская усадьба. Вып. 2 (18). М., 1996; Новиков В. И. Масонские усадьбы Подмосковья // Русская усадьба. Вып. 5 (21). М., 1999.
151) Алексеева Т. В. В. Л. Боровиковский и русская культура на рубеже 18-19 веков. М., 1975. С. 52.
152) Державин Г. Р. Стихотворения. Л., 1957. С. 268.
153) Винкельман И. И. Избранные произведения и письма. Л., 1935. С. 107.
154) Троицкий С.Н. Французская мебель XVIII в. М., 1928. С. 19.
155) Миллер, путешествуя в 1778 г. по Подмосковью, называет шереметевские усадьбы в Кускове и Останкине увеселительными домами, как главное летнее жилище графа // Академик Г. Ф. Миллер - первый исследователь Москвы и Московской провинции. М., 1996. С. 56, 57.
156) Экономический магазин... Ч.28. С. 194.
157)Ямчеев П. Г. Из семейной памяти // Русский архив. 1865. С. 972-974. 158"Жизнь и приключения Андрея Болотова. Т. 1. С. 155.
159) Аксаков С. Т. Детские годы Багрова-внука // Собр. соч. СПб., 1913. С. 237. 160>Горопов С. А. Подмосковные усадьбы. М., 1947; Тихомиров Н.Я. Архитектура подмосковных усадеб. М., 1955; Перфильева Л. А. Судьба ранних проектов И. Е. Старова: русский загородный дворец в контексте идей эпохи Просвещения // Русская усадьба. Вып. 1 (17). Москва-Рыбинск, 1994. С. 158-160.
161) Державин Г. Р. Указ. соч. С. 332.
162) Назовем также такие известные усадьбы, как Отрадино Орловой-Котляревской, Пады А. В. Нарышкина, Урусове А. И. Гагарина, Яготино в Полтавской губ. Разумовского // Ежова Н. К. Зубриловка. Надеждино. Дворцово-парковые ансамбли в Поволжье конца XVIII -начала XIX вв. Саратов. 1979. С. 14-15. См. также: Русская усадьба. Вып. 1 (17), 2 (18).
163) Тыдман Л. В. Работа архитектора К. И. Бланка в Кускове. (Заказчик и архитектор в XVIII в.) // Русское искусство барокко. М., 1977. С. 216-225; Он же. Роль заказчика в формировании художественной культуры XVIII-XIX веков // Русская усадьба. Вып. 2 (18); Слюнькова И. Н. Гр. 3. Г. Чернышев и градостроительные новации в России второй половины XVIII в. // Архитектура мира. № 4. М., 1995. С. 64-67; Дудина Т. А. Усадебные церкви Милославских в Алабино и Петровском // Русская усадьба. Вып. 1 (17). Москва-Рыбинск, 1994. С. 156-158; Каткова С. С. Усадебная церковь Николы-Бережки и роль заказчика в составлении программы художественного решения иконостасов // Там же. С. 160-162.
164) РГИА. Ф. 1088. Оп.З. Д. 385. Л. 5, 18, 27 об.; Д. 486. Л. 52 об.
163) Аксаков С. Т. Указ. соч. С. 239.
166) Введенская А. Г. Усадьба князей Куракиных Степановское-Волосово // Мир русской усадьбы. Очерки. М., 1995. С. 205.
167)Яогшева М.В. Красногорские пенаты. Знаменское-Губайлово // Там же. С. 98-99.
168) рассказы бабушки. Из воспоминаний пяти поколений, записанные и собранные ее внуком Д. Благово. Л., 1989. С. 73.
169) Захарова О.Ю. «Восемь лет я украшал это село...» // Мир русской усадьбы. С. 178.
170 Евсина Н. А. Архитектурная теория в России второй половины XVIII - начала XIX вв. М., 1985.
171) Болотов А. Т. Памятник протекших времен, или Краткие исторические записки о бывших происшествиях и о носившихся в народе слухах. М., 1875. С. 60-61; Он же. Жизнь и приключения... Т.2. С.797-800; Записки графа М.Д.Бутурлина // Русский архив. 1897. Кн. 2. С. 403-404.
172) Орлов-Давыдов В. П. Биографический очерк графа В. Г. Орлова. СПб., 1878. Т. 1. С. 262.
173) Макаров В. С. Указ. соч. С. 29.
174) Гримм Г. Г. Указ. соч. С. ПО; Болотов А. Т. О садах в России // Экономический магазин... Ч. 27. М, 1786; Воейков А.Ф. Примечания к книге Ж.Делиля «Сады или Искусство украшать сельские виды». СПб., 1816; Осипов Я. Я. Подробный словарь для сельских и городских охотников и любителей ботанического, увеселительного и хозяйственного садоводства. СПб., 1791; Он же. Новый и совершенный русский садовник, или Подробное наставление российским садовникам, огородникам и наипаче любителям садоводства. СПб., 1790.
175) Экономический магазин... Ч. 28. С. 247.
176) Краткое описание с. Спасского, Кускова тож, принадлежащего его сиятельству гр. П. Б. Шереметеву. М., 1787; Воейков А. Прогулка в с. Кускове // Новости литературы. 1826, сентябрь-октябрь. С. 97-113; Он же. Краткое описание с. Спасского Кусково. СПб., 1829; Шереметев С.Д. Кусковский зверинец. М., 1887.
177) Русская поэзия XVIII в. М., 1972. С. 404.
178) Аксаков С. Т. Указ. соч. С. 241.
178) Долгоруков И.М. Бытие сердца моего. М., 1817. С. 154-155.
180) Стипа А. Музей-усадьба Кусково. М., 1930. С. 10.
181) Полторацкий С. Театральные представления в с. Кускове, подмосковной гр. П. Б. Шереметева, в присутствии императрицы Екатерины II30 июня 1787 г. СПб., 1858; Шереметев С. Д. Кусково. Очерк и воспоминания о посещении высочайших особ. М., 1898; Зозуля Л. И., Ще-болева Е.Г. Екатерина II в усадьбе князей Козловских Борщевка // Мир русской усадьбы. М., 1995. С. 138-147.
182) Орлов-Давыдов В. П. Указ. соч. Т. 2. С. 14.
183) Рассказы бабушки... С.43.
184) Иванов И. И. Политическая роль французского театра в связи с философией XVIII в. // Уч. зап. Московский университет, отдел историко-филологический. М., 1895. Вып. 22. С. 172-173, 185.
185) Дыянык Т. Крепостной театр. М., Л., 1933. С. 32; Лепская Л. А. Репертуар крепостного театра Шереметевых. Каталог пьес. М., 1996. С. 17.
186) Иванов И. И. Указ. соч. С. 157-158.
187) Вольтер Я. Я. Идейные мотивы французской комической оперы XVIII в. // Ля-Лоранси Лионель де. Французская комическая опера XVIII в. М., 1937. С. 124.
188) Вольтер Я. Я. Указ. соч. С. 16.
189) Лепская Л. А. Указ. соч. С. 71-72.
194) Яввск У. Г. Частные библиотеки в России // Русский библиофил. СПб., 1911. №3. С. 74.
195) Иконников В. С. Опыт русской историографии. Т. 1. Кн. 2. Киев, 1892. С. 1078-1079; Забелин И. Переписка о книгах Д. М. Голицына Макиавелевой и Бокалиновой // Библиографические записки. 1861. Т. 3, №11. С. 320-324; Мартынов И.Ф. Частные библиотеки в России // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник. 1975. М., 1976. С. 105.
196) Среди коллекционеров. 1924. №9-12. С. 40.
197) Лихачев Д. С. Поэзия садов. С. 193; Карлович Е.П. Замечательные богатства частных лиц в России. СПб., 1874. С. 55-56.
198) Чаянов А. Московские собрания картин сто лет назад. М., 1917. С. 2.
199) Каталог галереи гр. Н. А. Кушелева-Безбородко. СПб., 1896. С. 11; О коллекции С. Р. Воронцова см. Филатова Г. Фамильная галерея Воронцова. (О коллекции картин Алупкинского дворца-музея) // Наше наследие. 1993. №26. С. 98-107.
200) Русский быт по воспоминаниям современников: XVIII в. Ч. 2. Вып. 1. М., 1918. С. 257-258.
201) Аксаков С. Т. Указ. соч. С. 203.
202) Болотов А.Т. Экономический магазин... 4.28. С.210.
203) Рассказы бабушки... С.255-256.
204) Записки Мих. Ник. Киреева// Русская старина. 1890. №7. С. 55.
205) Врангель Н. Помещичья Россия // Старые годы. 1910. № 7-9. С. 25, 30.
206) Сахновский В. Г. Крепостной усадебный театр. Л., 1925; Эделыитейн З.А. Помещик и его крепостные. Л., 1926; Сивков К. В. Крепостные художники в с. Архангельском // Исторические записки. Т. 6; Станюкович В. К. Крепостные художники Шереметевых // Зап. историко-бытового отделения Гос. Русского музея. Т. 1. Л., 1928; Гаккель Е.В. Крепостная интеллигенция в России во второй половине XVIII - первой половине XIX вв. Автореферат канд. диссертации. Л., 1953 и др.
207) Дедюхина В. С. К вопросу о роли крепостных мастеров в истории строительства дворянской усадьбы XVIII в. (на примере Кускова и Останкина) // Вестник Московского ун-та. Сер. 8. История. 1981. № 4. С. 83-94; Она же. Культура дворянской усадьбы. С. 249-250.
208) Русский быт по воспоминаниям современников XVIII в. [Ч. 2] Вып, 2. М., 1922. С. 9.
209) Сивков К. В. «Штат» села Кусково (1786). М., 1927.
210) Сивков К. В. Крепостная школа и ее ученики в конце XVIII в. // Голос минувшего. 1922. № 2; Он же. Из истории крепостной школы второй половины XVIII в. // Исторические записки. 1938. Т. 3; Узунова Н. М. Из истории формирования крепостной интеллигенции (по материалам вотчинного архива Голицыных) // Ежегодник ГИМ. М., 1960. С. 106-134; Лепская Л. А. Крепостные школы Шереметевых во второй половине XVIII в. // Проблемы истории СССР. Вып. 10. М., 1979. С. 86-100.
211) Островский Г. С. Творчество крепостных // Художник. 1978. №3. С. 48-50; РГИА. Ф. 1088. Оп. 9. Д. 106. Л. 3 и об. См. также Двдюхина В. С. К вопросу о роли крепостных мастеров...
212) Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII -начало XIX вв.). СПб., 1994. С. 10-15.
213) Артамонова 3. Неизданные стихи Н.А.Львова // Литературное наследство. Т.9-10. М., 1933. С. 272. Н. А. Львов, занимавший видные государственные должности, «хранил в душе идеал совершенно иной жизни», связанной с пребыванием в любимой усадьбе. Семейное счастье, занятия живописью, музыкой, поэзией не мыслились им вне тверского имения (Марасинова Е.Н. Психология элиты российского дворянства... С. 159, 161-162).
214) Шамурин Ю.И. Подмосковные. М., 1912. С.5.

Из кн.: "Дворянская и купеческая сельская усадьба в России XVI - XX вв.: Исторические очерки. - М.: Эдиториал УРСС, 2001. - с. 266-288

Введение

ГЛАВА 1. ОБРАЗ ХРАМА В ЭПОХУ КЛАССИЦИЗМА.

РАЗДЕЛ 1. Представления об идеальном архитектурном типе храма в эпоху классицизма XVIII века, во Франции

РАЗДЕЛ 2. Образ храма в эпоху классицизма в Англии 29

РАЗДЕЛ 3. Представления об идеале храмовой архитектуры в эпоху классицизма в России 52

ГЛАВА 2. МИТРОПОЛИТ МОСКОВСКИЙ ПЛАТОН И АРХИТЕКТУРА РУССКИХ ХРАМОВ В ЭПОХУ ПРОСВЕЩЕНИЯ. 74

РАЗДЕЛ 1. Митрополит Платон об образе православного храма 79

РАЗДЕЛ 2. Митрополит Платон об архитектуре русских храмов 92

РАЗДЕЛ 3. Строительная деятельность митрополита Платона 113

ГЛАВА III. АРХИТЕКТУРА ПОДМОСКОВНЫХ УСАДЕБНЫХ ЦЕРКВЕЙ В ЭПОХУ КЛАССИЦИЗМА (вторая половина XVIII - начало XIX веков.) 126

РАЗДЕЛ1. Типы храмов Подмосковья 17б0х годов,сохранившие стилистические черты барокко (1763-1773) 134

РАЗДЕЛ 2. Возникновение новых типов храмов в архитектуре 1770х годов (1773-1783) 755

РАЗДЕЛ 3. Развитие церковной архитектуры Подмосковья в 1780е - 90е годы 212

ОСНОВНЫЕ ВЫВОДЫ И РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ. 260

Введение к работе

Актуальность исследования. Храмы Подмосковья, возведенные во второй половине XVIII века по заказам владельцев усадеб, составляют обширный и сравнительно малоизвестный круг памятников русской архитектуры эпохи классицизма. Многие из них, будучи построены во владениях видных деятелей российской истории, являют собой сохранившиеся фрагменты некогда обширных усадебных комплексов, создание которых нередко связывается с именами крупнейших мастеров русского классицизма. Эти постройки представляют интерес не только в силу высокого художественного качества, но и благодаря своей малоизученности. Ни в одной из европейских стран во второй половине XVIII века не велось такого крупного церковного строительства, как в России. Замыслы западноевропейских архитекторов-классицистов о воплощении образа идеального храма, в основном, так и оставались на бумаге, питая бурные дискуссии о формах церковной архитектуры в эпоху Просвещения, затронувшие в большей или меньшей степени все страны Западной Европы. Однако, именно в России представления об образе идеального классицистического храма, преобразованные православной духовной ориентацией русской культуры, стали реальностью во множестве церквей, возведенных в городах, селах и особенно в усадьбах, где их владельцы могли осуществить, подчас, весьма смелые замыслы.

Подмосковье вместило на своей земле едва ли не самую значительную часть российского храмостроительного наследия эпохи классицизма. Во второй половине XVIII века в имениях вокруг "первопресторльной столицы" было построено более ста храмов. Тем не менее, до последнего времени историками

ВВЕДЕНИЕ

архитектуры не уделялось, в силу понятных идеологических причин, достаточно пристального внимания этой части русского архитектурного наследия. При этом, и особенно в последние десятилетия, происходил активный процесс стихийного разрушения зачастую лишенных не только своего непосредственного, но и вообще какого-либо, функционального наполнения памятников. Некоторые из них совершенно не были изучены и почти не зафиксированы в иконографическом материале. Сохранившиеся объекты также находятся зачастую в руинированном состоянии. В этих условиях при наметившемся в недавнее время процессе возрождения российских святынь исследование усадебных церквей становится актуальным как в историческом, так и в практическом реставрационном отношении.

Состояние вопроса . При недостаточной изученности усадебных храмов отечественная историко-архитектурная наука располагает значительным опытом анализа усадебных комплексов эпохи классицизма. Традиции исследования исторических окрестностей Москвы зарождались еще в XIX веке, " почти соединяясь с опытами исторических описаний эпохи классицизма. В начале XX века в связи с уже начавшимся в это время стремительным разрушением

русской усадебной культуры, историки архитектуры все чаще стали обращаться

к постройкам в дворянских поместьях XVIII и XIX столетий. После

Например: Раевский А. Окрестности Москвы //Сын отечества. С.-ПБ.; 1815,4.5; Захаров М.П. Путеводитель по окрестностям Москвы. М.:1867; Мартынов А. Подмосковная старина. М.: 1889; тома сборника "Древности. Труды комиссии по сохранению древних памятников Московского археологического общества". "Известия императорской археологической комиссии", выходившие в столице.

Такими как, например, Карамзин Н.М. Записка о московских достопамятностях//Записки старого московского жителя, М.: 1988; Историческое и топографическое описание городов Московской губернии с их уездами. М.,1787.

См., в частности: Русские усадьбы. С.-Пб., 1912; Шамурин Ю. Подмосковные. Вып.1-9,М.:1912-1914; Ильин А.Н. Село Виноградово. М.: 1912; Публикации в журналах "Столица и усадьба", "Старые годы", "Экскурсионный вестник", Шаховской И.И. Село Троицкое-Кайнарджи и сельцо Зенино, Корнеево тож. М.: 1915; Ярцев А. Подмосковные прогулки. Поездка в Поречье Уваровское // Московские ведомости, 1904, №№ 168, 175, 182, 189, 196, 203, 210, 217, 224, 231, 238; Отдельные памятники рассматривались в Истории русского искусства И.Грабаря (изд.

ВВЕДЕНИЕ

революции традиции этих публикаций были продолжены 4 . Большой вклад был
внесен Обществом изучения русской усадьбы 5 , объединившим усилия многих
ученых, начавших работать еще до его создания. За " восемь лет
существования ОИРУ, его члены не только провели огромную

исследовательскую работу в музеях, архивах и экспедициях, но и выпустили в свет ряд публикаций, не утративших своего значения и в наши дни. Правда, при изучении ими усадебных комплексов, храмы почти не рассматривались отдельно. Та же тенденция сохранилась и в последующих работах, среди которых были специально посвященные усадьбам Подмосковья." Однако многие ценные замечания об архитектуре усадебных храмов, существенные

Кнебель); Труды графа С.Д.Шереметева (Г.С.Ш.), например, Лопасня и Семеновский Рай //"В дороге", Bbm.rV, М.:1906, с.54-69.; Белая Колпь, М.,1902.

Например, Лобанов В.М., Подмосковные. М.: 1919.

О деятельности ОИРУ см. Писарева Л., Афанасьева М. Потерянная рукопись - предисловие к публикации последней работы А.Н.Греча "Венок усадьбам" // Памятники отечества, №32(№№3-4,1994г.) М„ а также Михайловская Н. Мы подбираем брошенные традиции // Художник: Русская усадьба. 1992, №4-5; Иванова Л.В. Общество изучения русской усадьбы //Памятники отечества. М., 1989.Вып.1(9), с.50-55; Иванова Л.В. Общество изучения русской усадьбы //Отечество: Краеведческий альманах. М.: 1990, Вып. 1, с.36-44. 6 Например, А.Н.Греч, Б.П.Денике, В.М.Лобанов.

Перцев П. Усадебные экскурсии. М.;Л.Госиэдат,1925; Экскурсии в подмосковные. План летних экскурсий на 1925 г., устраиваемых Обществом изучения русской усадьбы. М.:1925. Подмосковные музеи. Путеводители под ред. Ив. Лазаревского и В.Згура.М.-Л.,1925(среди авторов - С.Торопов, А.Греч, Н.Тютчев), выпуски: І.Кусково, Останкино.

2.Архангельское, Никольское-Урюпино, Покровское-Стрешнево. З.Остафьево, Мураново, Абрамцево.

4.0льгово, Дубровицы, Сергиевский историко-художественный музей. 6.Царицыно, Кузьминки, Суханове Сборник Общества изучения русской усадьбы (вып.1-8);Морозов В.В., Ольсен Б.О. Экскурсии и прогулки в окрестности Москвы. М.-Л..1926; Памятники усадебного искусства (вып.1.,М.:1928); Вокруг Москвы. Экскурсии, М.:1930. К этому же периоду относятся работы Згуры В.В. Новые памятники псевдоготики //Сборник ОИРУ. М.:1927. вып.1, с.1-4; Проблемы и памятники, связанные с В.И.Баженовым. М.:1928. и Кожина Н.А. Основы русской псевдоготики XVIII века с.Красное Рязанской губ. Л.:1927; К генезису русской ложной готики //Академия архитектуры 1934, №1-2, с.114-121.

Торопов С.А. Архитектура старых усадеб //Русская архитектура. М.:1940; Торопов С.А. Подмосковные усадьбы. М.:1947; Тихомиров Н.Я. Архитектура подмосковных усадеб. М.:1955; Бахрушин С, Богоявленский С. Подмосковные усадьбы XVIII в.//История Москвы. М.:1952(Т.1). Ильин М.А. Архитектура русской усадьбы //История русского искусства. М.:1961(Т.6).

ВВЕДЕНИЕ IV

вьшоды о закономерностях стилистики и формообразования в эпоху классицизма были сделаны М.А.Ильиным. Им были введены в научный обиход многие, не упоминавшиеся до того, памятники. Все же, исследователь не ставил перед собой задачи создания полной картины развития подмосковной усадебной церковной архитектуры.

Архитектура отдельных усадебных храмов Подмосковья также была рассмотрена во многих монографиях. * Огромная работа по сбору возможно более полного материала и его паспортизации была проделана под руководством Б.Л.Альтшуллера авторским коллективом каталога "Памятники архитектуры Московской области" (М.: 1975), изанным под общей редакцией Е.Н.Подъяпольской. И все же этот каталог оказался недостаточно полным: сюда не вошли многие вновь выявленные памятники. Поиски, обмеры, фотофиксация новых объектов продолжались и в последующие годы. К сожалению, интереснейшие исторические сведения и архитектурные материалы, собранные в процессе этой работы, еще не опубликованы.

Ильин М.А. Подмосковье. М.:1966; Ильин М.А. К вопросу о русских усадьбах XVIII века //Русский город Москва и Подмосковье. Bbin.IV, М.:1981.

10 Например: Снегирев В. Архитектор В.И.Баженов. М.:1937; Михайлов А.И. Баженов. М.:1951; Власюк А.И., Каплун А.И., Кипарисова А.А. Казаков. М.:1957; Будылина М.В., Брайцева О.И., Харламова A.M. Архитектор Н.А.Львов. М.:1961. А также: Грабарь И.Э., Каждан Т.П., Гунькин Г.И., Неизвестные и предполагаемые постройки В.И.Баженова. М.: 1951. Николаев Е.В. Классическая Москва. М.: 1975; Белецкая Е.А., Покровская З.И. Мавзолей в Отраде // Архитектурное наследство №29. М.: 1981,с.50; Евсина Н.А. Русская архитектура в эпоху Екатерины II. М.: 1994; Кириллов В.В., Герчук Ю.Я. в сборнике Русский классицизм второй половины XVIII-начала XIX века. М.: 1994. и др.

12 В этой работе участвовали: Подъяпольская Е.Н., Шармин П.Н., Карпова М.Г., Якунин О.Ф., Смирнов Г.К., Андреева Е.Е., Галашевич А.А., Чугреева Н.Н., Перепелицкий М.С., Финогенов А.И., Ткаченко С.Кроленко И.И., Орловский СП., Зеленцова Т.С., Котова О.Н., Бойм К.Д., Демидов СВ., Якубовская О.Н., Алексеева И.Д., Игнатьев Г.К., Мехова Г.И., Шитова Л.А. и др.

ВВЕДЕНИЕ

В последние годы, особенно с начала годов, появился ряд

культурологических и историко-краеведческих работ 13 , в том числе, в связи с возрождением Общества изучения русской усадьбы. Научные конференции, организованные возрожденным ОИРУ, и многочисленные издания 14 восстанавливают утраченные традиции.

Таким образом, хотя исследователями был собран обширнейший исторический и иконографический материал по подмосковным усадьбам, до последнего времени интересы большинства авторов традиционно были

обращены в сторону светских форм выражения усадебной культуры, тогда как

15 по свидетельствам современников lJ духовная жизнь русских помещиков

проходила в неразрьюной связи с религиозным чувством, бывшим

неотъемлемой частью представлявшегося более свободным и нравственно

чистым сельского существования. В силу происходящего (невольного теперь)

затушевания последнего обстоятельства, архитектуре усадебных храмов в эпоху

классицизма продолжает уделяться недостаточно внимания. Перечисленные

выше работы имели, по большей части, задачи каталогизации и не стремились

осуществить анализ развития композиций, стиля усадебных церквей

Подмосковья второй половины XVIII века, проследить внутренние

Например:"...в окрестностях Москвы": Из истории русской усадебной культуры XVII- XIX вв. М.: 1979; Евангулова О.С. Город и усадьба второй половины XVIII в. в сознании современников // русский город, Вып.7. М.: 1984. Появились многочисленные публикации в журналах: "Наше наследие", "Памятники отечества", "Московский журнал" и др.

За недолгую историю существования возрожденного ОИРУ уже выпущены три объемистых сборника:

Русская усадьба. Сборник ОИРУ. Вып.1(17). Москва-Рыбинск: 1994. Научн. ред. Л.В.Иванова;

Русская усадьба.Сборник ОИРУ. Вып.2(18). М.: 1996. Научн. ред. Л.В.Иванова; Русская з ОИРУ. Вып.3(19). М.: 1997. з. Л.В.Иванова; библиографический указатель " Русская усадьба на страницах журналов "Старые годы" и "Столица и усадьба". М.: 1994.Ред. и пред. Л.В.Ивановой. См. также Русская усадьба: опыт библиографии (1992-1996гг.) // Русская усадьба. Сборник ОИРУ. Вып.3(19). М.: 1997,с.380-386. 15 Запискам Н.М.Карамзина, А.Т.Болотова, А.Е.Лабзиной, В.Н.Головиной и др.

См. об этом подробнее: Евангулова О.С. Указ. соч.

ВВЕДЕНИЕ

композиционные взаимосвязи и внешние влияния, а также поставить вопрос об интерпретации форм церковной архитектуры эпохи классицизма и о проблемах их возникновения.

Целью исследования является выявление особенностей развития усадебной храмовой архитектуры 1 " Подмосковья второй половины XVIII века, а также анализ ее взаимосвязей с образом идеального храма западно-европейского классицизма.

Задачи исследования : 1. Изучение представлений об образе идеального храма в эпоху классицизма в России и Западной Европе. 2.Анализ взглядов русского духовенства второй половины XVIII века на образ храма и его архитектуру. 3.Выявление взаимосвязей теоретических положений в области церковной архитектуры, практических их воплощений в отдельных памятниках и рассмотрение в этом контексте храмового строительства в подмосковных усадьбах. 4. Выявление основных типов усадебных храмов окрестностей Москвы эпохи Екатерины II. 5.Изучение процесса развития классицистических форм и стиля в усадебных храмах окрестностей Москвы с использованием по возможности более полного материала о сохранившихся памятниках. Объектом исследования являются храмы, возведенные по заказам владельцев поместий в Подмосковье 18 в период возникновения и становления классицизма (1762-1801гг). Исследуются не только церкви усадебных комплексов, но и построенные вблизи них храмы, рассчитанные также на сельский приход, и храмы, возведенные по заказам владельцев в селах, при которых не было усадеб, а также на погостах. Последние по своему предназначению для небольшого количества молящихся близки к тем усадебным храмам, которые

17 Под этим обозначением понимаются храмы, возведенные на средства помещиков. ""Условно приняты современные границы Московской области.

В работе использованы материалы по храмам, находящимся в охранных списках памятников архитектуры и вновь выявленных памятников архитектуры Министерства культуры Р.Ф.

ВВЕДЕНИЕ

функционировали как домовые. Кроме того, в работе исследуются тексты
теоретических высказываний эпохи Просвещения об образе храма и их
воплощения, представления русского духовенства второй половины XVIII века
о символическом значении храмов и формах церковной архитектуры (в первую
очередь, на материалах проповедей, богословского, литературного и
исторического наследия Московского митрополита Платона (Левшина)).
Метод исследования заключается в последовательном переходе от анализа
теоретических положений классицистов, касающихся образа идеального храма,
и рассмотрения отдельных объектов, в архитектуре которых они получили
воплощение (в том числе храмов более ранних, но считавшихся в эпоху
классицизма образцовыми), к изучению представлений об образе храма в
России во второй половине XVIII века в целом и вновь к интерпретации
конкретных памятников подмосковной церковной архитектуры

рассматриваемого периода.

Новизна исследования состоит в том, что в работе впервые рассмотрен весь корпус памятников церковной архитектуры Подмосковья второй половины XVIII века с точки зрения развития стиля и выявлена сложная картина взаимодействия отдельных художественных стилей в храмовом зодчестве изучаемого периода. По-новому рассмотрены источники и пути формирования многих композиций классицистических храмов. Методы архитектурного исследования сочетаются с осознанием духовно-символической сущности церковных построек. Впервые были подробно рассмотрены представления духовенства эпохи Просвещения об образе храма.

На защиту выносятся: 1.Анализ представлений об образе храма в эпоху классицизма в Западной Европе 2 " и России. 2. Выявление взглядов Московского митрополита Платона об архитектуре храмов. 3.Хронология

На примере Франции и Англии.

ВВЕДЕНИЕ

церковного строительства в подмосковных усадьбах в 1762-1801гг. 4.Характеристика типов подмосковных усадебнных церквей второй половины XVIII века. 5.Общие закономерности композиционного и стилистического развития архитектуры храмов, построенных в рассматриваемый период в Подмосковье по заказам владельцев имений.

Апробация работы. Основные положения работы были внедрены в ряд
учебных работ по курсам: Истории русского искусства и Истории архитектуры
в Московском Архитектурном институте на кафедре Истории архитектуры и
градостроительства, были доложены на конференциях: "Религиозные идеи и
образы в русском искусстве Нового времени" в Российской Академии
Художеств (Москва, апрель 1996г.); "Столичный город" (к 850-летию
Москвы) в Российской Академии архитектуры и строительных наук (Москва,
ноябрь 1996 г.); на Вторых Кареевских чтениях по новистике в Санкт-
Петербургском Государственном Университете (Санкт-Петербург,
апрель, 1997), "Лики ушедшей России" О ИРУ и Александровский
художественный музей (Александров, ноябрь 1997); "Архитектура в истории
культуры. Желаемое и действительное" НИИТАГ РААСН (Москва,
декабрь 1997), - а также частично опубликованы в ряде статей (список см. в
приложениях).

Объем и структура работы. Работа построена в соответствии с методикой исследования и состоит из введения, трех глав основной части, выводов, библиографии, а также приложения, включающего сводную хронологическую таблицу памятников, а также указатель памятников и упоминаемых в тексте имен. Объем текста 290 страниц. В альбоме собраны архивные и современные фотографии, чертежи, иллюстрации.

Представления об идеальном архитектурном типе храма в эпоху классицизма XVIII века, во Франции

Для лучшего осознания процессов, происходивших в церковном зодчестве эпохи классицизма в России и в одном из важнейших его разделов -подмосковном усадебном храмостроительстве, - необходимо обратиться к рассмотрению теоретических представлений того времени об архитектуре храмов, тем более, что эта тема еще не достаточно изучена.

Значительное влияние на европейскую классицистическую мысль оказала дискуссия о церковном зодчестве во Франции. Нас интересует, прежде всего, первая половина этой дискуссии (до 1770 г.), особенно те годы, когда, благодаря учебе В.И.Баженова и И.Е.Старова за границей, идеи французских теоретиков могли стать известны в России и быть применены на практике в момент, существенный для развития искусства России при становлении русского классицистического стиля. Кроме непосредственного восприятия идей европейского классицизма во время путешествий пенсионеров Академии художеств, существовало также значительное влияние теоретической профессиональной европейской литературы, и особенно французской на архитектурное образование в России. В Москве и Петербурге будущие архитекторы знакомились с трудами Ф.Блонделя, Ж.-Ф.Блонделя, Р.Ф. де Шамбрэ, Ж.-Ф. де Неффоржа и других теоретиков французского классицизма, в том числе и Ж.-Л. де Кордемуа - основоположника французской теории храмостроительства эпохи классицизма.

В ходе изучения архитектуры европейского классицизма церковному зодчеству обыкновенно уделялось значительно меньше внимания, чем зодчеству гражданскому - жилым домам, дворцам, городским ансамблям. Отчасти это было связано с представлениями об уменьшении религиозности в европейских странах в эпоху Просвещения. Однако, в последнее время взгляд на это философское течение стал меняться, и от акцентирования его атеистических черт исследователи переходят к изучению своеобразного и совершенно отличного от других эпох выражения духовных идей в искусстве того времени. К сожалению, эта исследовательская тенденция еще не вполне проявилась в истории архитектуры, и специальных работ об образах церковных зданий второй половины восемнадцатого столетия, особенно работ обобщающих, все еще остается очень немного.

Иная ситуация возникает, если мы обращаемся к первоисточникам. Как это ни удивительно, но европейские архитектурные трактаты XVIII века уделяют чрезвычайно много места именно церковным постройкам. Более того, если в отношении гражданской архитектуры или исследования памятников античности у теоретиков зодчества той эпохи можно найти достаточное единодушие, по крайней мере, констатировать движение мысли в одном направлении, основанное на стремлении возможно большего приближения к принципам античного искусства, то в отношении церковной архитектуры авторы многих архитектурных трактатов высказывают противоречивые суждения. Исследователи теории архитектуры классицизма, в частности Франсуаза Фише, даже считают дискуссию о форме храмов и их декоре одной из крупнейших дискуссий в теории зодчества во Франции восемнадцатого столетия. Этому были серьезные основания: именно в церковном зодчестве традиционный тип и форма здания вступали в особо ощутимое и трудно преодолимое противоречие со стремлением следовать типологии и архитектурной системе сооружений древних Рима и Греции. Именно в этой области строительного искусства постантичные (в том числе раннехристианские, романские, готические) и античные традиции европейского зодчества сталкивались с особой определенностью, и было необходимо найти между ними компромисс.

Важно также отметить, что постантичная традиция представала здесь в своих различных исторических ипостасях. В XVIII веке все более распространялись идеи подражания Средневековью, зодчим был известен опыт храмового строительства мастеров Возрождения, и совсем близко еще было наследие отвергнутого классицистами барокко. Теоретики отчетливо выделяли все эти направления как важные составные части истории европейской архитектуры, хотя и не всегда под привычными для нас именами, и, вступая в дискуссию между собой, они стремились использовать принципы, опыт, достижения и авторитет различных исторических эпох, признавая при этом безусловный приоритет над всеми ними подлинной античности.

С одной стороны, таким образом, взгляды теоретиков архитектуры классицизма отличались историзмом, можно сказать, "идеальным историзмом", где нормой и критерием был античный идеал. С другой стороны, в ходе формирования архитектуры классицизма происходила выработка своей, новой по отношению к XVII веку, типологии церковных зданий, а также и нового архитектурного языка, позволявшего выразить "античным алфавитом" религиозные идеи "века Разума".

Митрополит Платон об образе православного храма

Церкви в проповеди при обновлении трапезной церкви в Троице-Сергиевой Лавре, митрополит Платон сопоставляет его с назначением храма, как материального оформления Церкви: "Хотя по существу своему иное есть Церковь, иное храм, но, при всем том, они суть нераздельны,- пишет он,- Церковь есть собор истинных христиан, храм есть место, где истинные христиане свое отправляют служение пред Богом. Церковь есть невеста Христова; храм есть чертог, где совершается обручение непорочных душ со Христом. Духовная Церковь есть угодное Господеви приношение; храм есть жертвенник, на коем сия приятная возносится жертва" . Продолжая параллельное сравнение духовной сущности Церкви и свойств храма, Платон говорит: "Церковь есть светильник, светом богоугодных дел светящий и горящий; храм есть свещник, на коем сей светильник поставленный освещает всех. Церковь есть благовонное миро; храм есть священный ковчег, сие миро в себе содержащий." Образное сравнение, составленное в соответствии с правилами риторики своего времени, митрополит заключает указанием на назначение храма быть видимым выражением невещественной Церкви: "Церковь сама собою суть невидима, ибо вера и благие дела истинных христиан сокровенны от нас, а открыты токмо очам Божиим; храм открывает оную..." Мысль о том, что в церкви, через одухотворенное искусство открывается физическим очам невидимый мир характерна для русской духовной традиции в отношении иконописи.

В "Катехизисе в беседах" или в первоначальном наставлении "Христианском законе..." в соответствии с характерными приемами науки того времени митрополит Платон обращается к исторической этимологии самого слова "церковь" и выяснению значения того, что именуется понятием "храм" в Священном Писании: "...наше сие имя "церковь", кажется будто сделано из сего имени "царь",- почему церковь значит как бы царский дом, или царскую палату2, которое толкование имени может быть пристойно; понеже благочестивое тое собрание людей истинно есть дом Царя Христа и палата Духа Святого,- так бо оно и называется от ап. Петра - "царское священне" (1 Петр,2,9); но вероятнее - из греческого "Кириакон" (т.е., "Господень Храм")". Необходимо отметить, что в данном случае митрополит Платон прибегает к помощи архитектурных образов, обозначая именно земную ипостась Церкви небесной, чтобы более доступно объяснить сложный духовный образ.4

С объяснения назначения храма, утверждающего подобающее высокому месту уважительное и благоговейное отношение к строительству и освящению новой церкви, начинается проповедь Платона, которая была произнесена им на освящении домовой церкви на подворье Троице-Сергиевой Лавры в Петербурге. Храм предназначен быть "жилищем невместимому Богу,... местом благодатного Божия присутствия..., пристанищем спасения,... духовным учеников Иисуса Христа училищем,... преддверием храма... небеснаго нерукотвореннаго;... раем земным..." И далее утверждается связь, на которую обращали внимание с первых веков христианства,- между храмом земным, материальным и "храмом души" человека, который прежде всего должен быть очищен и освящен. А в отношении к человеку земные храмы создаются для приношения молитв, ведь "общественная церковная молитва, яко основанная на любви, всех соединяющей, Богу любезнее и преимущественнее домашней" , и для поучения нашего, т.к. "не можно вести честную жизнь, если в сем училище святом (в храме - И.П.) поучаться не будем правилам доброй жизни" . Если связать эти понятия с небывалым расцветом храмового строительства в эпоху классицизма в Москве и Подмосковье, духовная жизнь русского общества этого периода представляется намного богаче, чем это было принято считать.

Особым неземным смыслом и сакральным значением наделяет Платон храм в речи при закладке Исаакиевского собора в Петербурге в 1768г.: "...Храм, воздвиженный Ему [Богу], есть место мира и взаимного согласия, место Божия милостиваго снисхождения к человеческим требованиям, - место, где собираются дети Единаго Отца, где едиными усты и единым сердцем

Типы храмов Подмосковья 17б0х годов,сохранившие стилистические черты барокко (1763-1773)

Представляется немаловажным рассмотрение взаимодействия различных типологических схем и форм основного объема церкви и его завершения, в частности вопрос о замещении типов церквей "восьмерик на четверике", где часто использовались сомкнутые своды, ротондами с купольными сводами. В Подмосковье объемно-пространственное и конструктивное решение перекрытий основного объема зачастую не имеет прямой связи с установлением развитого классицизма. Так церковь в Мишутине (1805 г.) перекрыта сомкнутым четырехлотковым сводом и завершена декоративным деревянным крупным "световым" барабаном с куполом, при палладианском характере фасадов, а барочные церкви рубежа 1750х и 1760х годов в Лайкове и Поречье (Яковлевых) увенчаны световыми ротондами.

Необходимо также уточнить, что при изменении стилистики внутри одной типологической группы нельзя достоверно утверждать, что происходит продолжение того же типологического ряда: как при строительстве центричной с равными экседрами алтаря и притворов, имеющей классицистическую стилистику церкви в Никольском-Гагарине. Происхождение форм этого храма связано с непосредственными впечатлениями И.Е.Старова, полученными в Италии, и должно быть признано совершенно иным, чем, например, у церкви в Даниловском, возведенной К.И.Бланком. Композиция плана последней в виде квадрифолия имеет непосредственную связь с постройками московского барокко конца XVII - начала XVIII веков, хотя и восходит через них к итальянским ренессансным образцам. В подобном же соотношении находятся церкви в Воронове (начало 60х гг.) в стиле елизаветинского барокко и Поливанове (1777-79 гг.). Формально мы имеем сходные композиции: квадратный храм четырехстолпнои структуры, срединное пространство которого увенчано восьмериком с высоким восьмигранным сводом. Но церковь в Поливанове, стилистически связанная с образцами из альбомамов Ж.-Ф. де Неффоржа (см. первый раздел первой главы), могла быть и типологически навеяна этим же источником, то есть мы наблюдаем процесс нового стилистического осмысления сложившихся типологических схем барокко, совпадающих с представлениями об идеальной композиции классицистического храма. Подобные примеры показывают сложность и неоднозначность происходившего развития церковной архитектуры и заставляют нас формулировать какие-либо выводы с предельной осторожностью.

Проблема двухбашенных церквей - отдельный вопрос. Двухбашенная композиция западного фасада была присуща церквам, относящимся к различным типологическим группам и даже к разным стилистическим направлениям. По-видимому "двухбашенность" западного фасада является особым по своему характеру признаком, не имеющим непосредственной связи с композицией остальных частей храма. Если учесть склонность эпохи Просвещения к идейному насыщению зодчества, получившую в первой половине 1770х годов развитие и в московской архитектуре, благодаря деятельности Екатерины II, то можно предположить, что наличие двух колоколен на западном фасаде являлось одним из тех знаков, связанных с конкретными политическими, культурными или духовными программами, которыми столь богато была насыщена русская архитектура последней трети XVIII века, прежде всего с триумфальной и императорской темой в усадебном строительстве.

В первом разделе настоящей главы мы обратимся к усадебным церквам Подмосковья, возведенным в период с 1769 по 1773 год. Вскоре после 1763 г. уже могли начаться преобразования в усадьбах вследствие вступления в действие подготовленного еще при Петре III и поддержанного новой императрицей Указа о вольности дворянства. По прошествии десятилетнего периода начались активные работы по переустройству Москвы в соответствии с идеалами классицизма. И 1773 год с некоторой долей условности может бьггь назван, как мы увидим, рождением развитого классицизма в церковной архитектуре Подмосковья, что обозначает верхнюю границу первого периода.

Во втором разделе предполагается рассмотреть возникновение новых типов храмов в подмосковной архитектуре 1770х годов, осмысление традиционных объемно-пространственных схем в духе классицизма, а также зарождение и развитие "готического" направления в архитектуре усадебных церквей.

Ющук, Лариса Анатольевна

В 2013 году московская архитектурная школа отметила 275-летний юбилей трех ведущих мастеров, чье творчество было неразрывно связано с Древней российской столицей, как называли Москву в эпоху Просвещения. Этому городу удалось соединить талантливых архитекторов, воспитанников разных школ, рожденных в 1738 году — В.Баженова, М.Казакова и Н. Леграна. Насколько их связывало обращение к идеям французского классицизма?

Наиболее очевиден положительный ответ в отношении Николя Леграна — воспитанника парижской архитектурной школы, который после переезда в Москву был востребован именно как последователь традиций французского классицизма. Это доказывает его градостроительная деятельность, связанная с проектированием и последующей реализацией первого проектного плана Москвы 1775 г., а также педагогическая деятельность французского мастера, когда он обучал архитектурному искусству учеников Каменного Приказа и Московского университета. Положительные отзывы Баженова и Казакова об архитектурных произведениях Н. Леграна свидетельствуют о добрых взаимоотношениях в кругу московских зодчих.

Василий Иванович Баженов и Матвей Федорович Казаков — ровесники, связанные рядом общих строительных объектов. Однако эти архитекторы, пожалуй, более и не имели ничего общего. Ни архитектурная подготовка, ни масштаб реализованных замыслов каждого из мастеров, несмотря на их востребованность на государственной службе, не позволяет говорить о сходстве творческих биографий. Даже в истории изучении их наследия заметны колебания в предпочтениях и симпатиях то к одному, то к другому архитектору. Последние связаны, в значительной степени с французским архитектурным воспитанием В.И.Баженова — ученика Ж. Б.М. Валлен Деламота в Санкт-Петербурге и НІ. Де Вайи в Париже. Это объясняет интерес западноевропейских исследователей к этому русскому пенсионеру как проводнику идеалов античной классики в архитектурном преобразовании Москвы Нового времени.

Москва. Церковь Филиппа Митрополита. 1777-1778 гг.
Фрагмент интерьера

В отечественной историко-архитектурной науке нетолерантное отношение к произведениям Н. Леграна, В.И.Баженова и, в целом, — к западноевропейскому влиянию было вызвано в послевоенные годы развернутой идеологической борьбой со сторонниками космополитических взглядов. Именно в этот период сталинской науки более «безопасным» для изучения становится творчество М.Ф.Казакова — русского мастера, никогда не выезжавшего за пределы Отечества. Созданная в советском искусствознании система архитектурной атрибуции по декоративным деталям хотя и была ошибочной, но ее не следует считать напрасной. Легкость в обнаружении стилистического сходства по «завиткам» позволяла выбирать выгодную атрибуцию, ради спасения многих сооружений от уничтожения. В эти трудные годы благодаря массовому выявлению декоративных черт, якобы характерных для «школы Казакова», удалось сохранить целый пласт памятников московского классицизма.

Впрочем, многим из этих архитектурных произведений давно пора обрести имена истинных авторов.

Было бы неверно видеть в советском периоде «борьбы с космополитизмом» единственный источник, сознательно искажавший истинный масштаб влияния французского классицизма на московскую архитектурную школу последней трети XVIII в. Перечисление причин и характеристика всех этапов этого явления задача специального обширного исследования. Однако здесь нельзя не упомянуть о трагических событиях в Москве 1812 г., после которых в огне исчезли не только подлинные архитектурные шедевры, повторяющие лучшие парижские ансамбли, но и погибли архивы с бесценными документами. После пожара Москвы, связанного с пребыванием армии Наполеона, в древней российской столице сформировалось нетолерантное отношение ко всем следам присутствия «французов». Это прослеживается не только в исчезновении после 1812 г. из архитектурного штата московских учреждений французских мастеров, но даже в том, что москвичи предпочитали скрывать имена парижских архитекторов, создававших в последней трети XVIII столетия их городские усадьбы. Именно в послевоенный период патриотичные граждане старались подчеркнуть роль русских зодчих, подвергая забвению имена мастеров иностранных. Даже экономическая выгода при продажах «погорелых» домов лишала возможности владельцев называть истинные имена авторов. Это глубоко искажает ранние атрибуции построек екатерининского времени и не позволяет доверять написанным именно в эти годы первым творческим биографиям М.Казакова, не пережившего трагедию гибели своих произведений в московском пожаре. Достаточно вспомнить первые фразы его некролога, написанного сыном зодчего и опубликованного в 1816 г. Этот текст первой биографии начинался словами, точно характеризующими негативное отношение московского общества к западноевропейской архитектурной школе: «М.Ф.Казаков ни у одного иностранца не брал он уроков и никогда не выезжал из России». Это категоричное утверждение, что он лишь «руководился природными способностями» выражает настроение москвичей и объясняет причины, по которым долгие годы в Москве существовал негласный запрет на тему связи зодчего с европейским классицистическим наследием.

Возвращаясь к заявленной теме, нельзя не констатировать, что анализу присутствия стилистических форм французской школы в работах В.И.Баженова посвящен уже значительный корпус исследований как в отечественной, так и западноевропейской историко-архитектурной науке. Вместе с тем, без должного внимания остается тема о влиянии французского классицизма на работы М.Ф.Казакова — мастера, как уже говорилось ранее, никогда не покидавшего Россию и не получившего системного архитектурного образования у иностранных учителей. Однако, как любой архитектор, он зависел от желаний заказчиков, часто ориентированных на парижский вкус. Знакомясь с законами французской архитектурной моды, мастер опосредованно через проводников этого стиля, работавших рядом в

Москве, на обширной практике вырабатывал собственный архитектурный язык. В нем ему удавалось аккумулировать внешние атрибуты французского классицизма и сочетать их с собственным строительным опытом. Приоритет одного или другого в ходе строительства — тема для глубокого анализа. В любом случае, этот синтез — одна из самых интересных страниц не только в его творчестве, но и истории московской архитектуры екатерининского времени.

В рамках одной статьи невозможно охватить все произведения мастера, достаточно обратиться лишь к отдельным эпизодам из его обширной практики. Для раскрытия заявленной темы особый интерес представляют предварительные рабочие проекты М.Ф.Казакова, оставшиеся нереализованными. Отсутствие достаточного внимания к этим проектным вариантам, искажает представление об особенностях формирования модели московского классицизма последней трети XVIII века. Обратимся к одной из его крупных и ярких работ — созданию нового здания Московского университета.

Процесс последовательной разработки его проекта отражен на трех сохранившихся эскизных вариантах. Первый вариант исследователи склонны относить к самому началу 1780-х годов, второй — к 1784 г., после чего архитектор в течении двух лет работал над окончательным проектным предложением. Если обычно в формировании собственного замысла мастера двигаются «от простого к сложному», т.е. от общей идеи к детальной разработке, то данные три этапа скорее демонстрируют обратный процесс: «от сложного к простому», от варианта, преисполненного яркой планировкой и изобилием фасадной деталировки к более монотонному решению.

Самый ранний вариант наиболее далек от архитектурного почерка самого М.Казакова. Это первое проектное предложение, хотя выполнено и подписано рукой самого мастера, однако скорее свидетельствует, что он лишь перерабатывал некий чужой и сложный проект, который было необходимо приспособить к строительству. Архитектор, вероятно, оставляет от грандиозного замысла лишь небольшую часть, учитывая размер купленного участка земли для строительства университета в самом центре Москвы.

Данный проект не характерен для М.Казакова хотя бы потому, что здесь присутствуют грубые ошибки. Достаточно сказать, что проекция плана не соответствует проекции фасада — исключительный случай в практике этого зодчего. Стилистический анализ требует рассмотреть это проектное предложение, сосредоточив внимание на особенностях градостроительно-планировочных решений, на своеобразии архитектурного оформления фасадов, а также указать на ряд конструктивных вопросов, появление которых требует знакомства с опытом французской архитектурной и инженерной школ.

Безусловно, М.Ф.Казакову, в начале своей творческой деятельности, находившемуся под сильным влиянием французского неоклассицизма, приходилось перерабатывать проекты, выполненные в этом стиле. Для его краткой характеристики достаточно вспомнить учебные работы третьей четверти XVIII столетия, исполненные в архитектурных школах Парижа, где даже проектирование скромных по габаритам сооружений приводило к разработке масштабных градостроительных ансамблей. Показателен не только уровень архитектурной графики таких проектов, но и демонстрируемая в них способность учеников Королевской Академии Архитектуры в Париже и даже инженерной Школы Мостов и Дорог талантливо организовывать пространство, умело формировать ясную структуру главных и подчиненных объемов, которые в свою очередь образуют целостную систему внутренних хозяйственных и центральных — парадных дворов (курденёров). Их решение корреспондируется с окружающей планировкой квартала, посредством многоосевого ориентирования на главные магистрали, площади и значимые доминанты города. Здесь обязательная жесткая симметрия генпланов гармонично сочетается с пластичностью элементов отдельных композиционных узлов. Все эти проекты отличает особое соотношение в использовании простых круглых и квадратных форм, позволяющее полностью отказаться от кривых и рокайльно изогнутых конфигураций.

Сравнение фасадов двух партикулярных отелей. Париж. Отель де Шабанн на бульваре дю Тампль. 1758-1760. Архитектор П. Л. Моро-Деспру. Здание не сохранилось. Москва. Дом Вульфа на Полянке. Не сохранился. Архитектор не известен. Чертежи включены в первый альбом М.Ф.Казакова как дом И.И.Прозоровского

Жесткая субординация между главными и второстепенными частями объемно-пространственного решения отличает эти грандиозные проекты от барочной архитектуры. Многочисленные конкурсные работы на главную Римскую премию, выполненные в архитектурных учебных учреждениях Парижа в эпоху Людовика XVI, ярко отражают стремление к значительному градостроительному масштабу, что особенно характеризует эту школу.

Если перейти от рассмотрения генплана к анализу внутренних планировочных решений, характерных для французской архитектуры, то обычно всеобщее внимание здесь привлекают множество мелких помещений, асимметричных пространств, комнаток, будуаров, кабинетов, чердаков, потайных лестниц, гардеробов, альковов, уборных и других скрытых и полускрытых зон, определяющих уровень комфорта. Композиционно многие из них оказывались следствием сопряжения крупных геометрических форм помещений. Так, на плане первого варианта Университета у Казакова показаны глухие комнаты-ниши между центральной ротондой и окружающими ее пятью обширными залами. Некоторым из этих темных помещений архитектор пытался придать правильную овальную форму. Подобные узлы во французских интерьерах крайне любопытны и всегда были преимуществом, поскольку именно они позволяли удобно расположить сложное инженерное наполнение, необходимое для комфортного пребывания в здании. Казаков, вероятно, воспринимал их как серьезные недостатки, и на последующих вариантах он постарался максимально избавиться от всего «лишнего». Московский архитектор последовательно отказывался от «слепых» комнат, балконов, галерей, ниш, внутренних световых дворов, сложных планировочных решений и особых приемов соединения залов, теряя постепенно гармонию между сомаштабностью различных зон, системами ордеров, необходимое соподчинение объемов, связанное с требованиями согласовывать планиметрию и вертикальную разработку. Все это лишало окончательный вариант университета особой увлекательности в сценографии, столь характерной для архитектуры французского классицизма и приводило к «монотонной планиметрии» — опасного дефекта по мнению Ж. Ф. Блонделя, всегда требовавшего свободного решения планировки (distribution autonome). В окончательном виде ансамбль университета был построен по традиционной для мастера усадебной композиции с П-образным зданием вокруг парадного двора. Отсутствие акцентов на плоскости стен, имевших единую высоту, усиливало ощущение монотонности. Еле заметная раскреповка боковых портиков и центрального ризалита была скорректирована при дальнейшей реконструкции Университета после пожара 1812 г. Д.Жилярди полностью отказался от выступов Набоковых флигелях и сосредоточил внимание на центральном портике, заметно увеличив его габариты.

В разработке фасадных решений М.Казакова поэтапный отход «от сложного к простому» еще более очевиден. На первых двух вариантах архитектор непроизвольно продолжает перечерчивать с некого французского образца горизонтальное завершение фасадов в виде невысокого аттика над развитым карнизом. В дальнейшем он перекрывает университет высокой четырехскатной кровлей, традиционной в его практике. Это показано и на его окончательном проектном варианте фасада. Характер кровли существенно влияет на восприятие архитектурного облика этого ансамбля.

Из всей системы отличий архитектуры французского и московского классицизма наиболее очевидна именно организация кровли, как самый заметный внешний признак на фасадах. Особую трудность в российском климате вызывало желание заказчиков повторить плоскую кровлю, традиционную для французского неоклассицизма, отказавшегося от высоких мансард и крыш с изломом. Плоской такую кровлю можно называть с известной долей условности, поскольку организация пологих скатов для отвода воды к внутренним водостокам, позволяла скрыть все эту конструкцию за невысоким аттиком, ажурность которому придавали балюстрады с вазонами и фигурными декорациями. Эта подчеркнутая геометрия горизонтального аттика создавала иллюзию плоской террасы, поднятой над плоскостями водных бассейнов и ковровых газонов. Подобно многим элементам этот принцип перекрытия французская школа заимствовала из итальянской архитектуры, отчего в научной литературе западноевропейские исследователи этот тип кровли называют итальянским. Однако для русских заказчиков века Просвещения использование плоской кровли ассоциировалось с наиболее яркими примерами из французского классицизма. Достаточно вспомнить Версальский дворец, Малый Трианон, Монетный двор, отель Кондэ, де Сальм и очень многие другие парижские особняки. Практическому объяснению принципа расчета и возведения подобных кровельных конструкций посвящено немало изданий, как общего характера с особыми разделами, так и отдельных руководств. Несмотря на присутствие в Москве многочисленных специализированных французских увражей по архитектуре, строительному и инженерному искусству, с самыми наглядными примерами, складывается устойчивое впечатление, что большинство московских мастеров не изучали глубоко эти труды. К ним прибегали лишь с целью использования из них понятных и ясных фрагментов фасада или плана. Проекции разрезов или узлов вместе с текстами и пояснениями оставались, вероятно, без внимания. Подобный «внешний» характер заимствования французского классицистического языка прослеживается не только в конструктивных вопросах и решениях инженерных коммуникаций, системы вентиляции, организации подвальных и чердачных пространств, но и во многих других рабочих задачах.

При анализе проектных решений фасадов Университета нельзя не отметить отказ архитектора от первоначальных идей с развитой пластической разработкой центрального доминирующего объема, фланкированного ротондальными балконами. Сложность игры вертикального решения по фасадам точно соответствует сложности планировочного решения, что свидетельствует о высоком уровне архитектурного языка у автора. О посвящении московского храма Науке и Просвещению сообщают аллегорические скульптурные группы и барельефные композиции. Изобилие фигурных декораций и филигранной проработки архитектурных деталей не нарушает целостной тектоники фасада. Субординация между главными и второстепенными элементами создает гармоничное законченное произведение. Безусловно, архитектурный проект, который лег в основу первого варианта М.Казакова был выполнен мастером, чья палитра свидетельствует о высоком уровне его школы.

Здесь задействован значительный арсенал средств, заимствованный из французского классицизма. Характер балюстрад, десюдепортов, вазонов, картушей, барельефов, мулюр, боссажей и других декоративных элементов неизменно требуют обращения к архитектурным терминам, происходящим из французского языка. Отчего же эти атрибуты французского стиля постепенно исчезают к заключительному проектному предложению М.Казакова? Причин немало. Но даже изготовление и установка подобных элементов в России потребовали бы невероятных усилий и присутствия специальных опытных мастеров — декораторов и скульпторов. Их отсутствие в Москве принуждает Казакова к окончательному отказу от попытки самостоятельно воспроизвести их в натуре.

В его итоговом варианте на фасаде заметны лишь фрагменты, отдаленно напоминающие первоначальное пышное декоративное убранство. Эти следы присутствуют на центральной части, увенчанной пологим куполом на ступенчатом основании. Из всего богатства скульптурного оформления архитектор оставил только две симметричные фигуры, расположенные по бокам картуша на уровне аттика, который прорезан круглыми оконными проемами — люнетами в обрамлении гирлянд. Центральная лоджия с канеллированными четырьмя колоннами из первого и второго эскизных вариантов, трансформируется в лаконичный открытый восьми колонный портик. Французский ордер заменен Казаковым на излюбленный ионический ордер с небольшими выпусками бутонов из валют капителей.

Отказ от завершения центрального ризалита треугольным фронтоном (привычного приема для Казакова), использование люнет круглой формы, декорированных переплетенными гирляндами и ряд других деталей повторяют решение главного фасада Московского Кригскомиссарита, строительство которого было закончено к 1784 г. Николя Леграном по его собственному проекту. Документы с первоначальными сметами свидетельствуют, что белокаменное скульптурное оформление этого здания не было выполнено в полном объеме из-за сокращения финансирования. Однако даже реализованные панно по главному корпусу и угловым башням выдают воспитанника французской школы. Спрос на владение этим искусством был велик в период екатерининского классицизма. Здесь нельзя не упомянуть и востребованность спецкурса Н. Леграна по обучению своих учеников «рисовать орнаменты и барельефы и прочего, что относится до внутренних и внешних украшений».

Таким образом, на трех стадиях проектирования М.Казаковым Московского университета заметен единый принцип преобразований. Все рассмотренные метаморфозы первоначального замысла постепенно превращали сложный проект в понятный и легко исполнимый в местном климате и местными мастерами.

Безусловно, многие исследователи уже признавали присутствие в первом варианте М.Казакова идей чужого проекта. «Уже при беглом взгляде на предложенные планы и общую композицию университетского здания очевидна его близость к баженовскому проекту Смольного института». Это сходство, впрочем, не подтверждается исследованиями Ю. Я. Герчука, который полагал, что «так называемый проект «Смольного института» … не может быть связан с проектом Московского университета, … «Но главное, стилистически этот проект явно предшествует кремлевскому (с которым его многое связывает), и он представляет собой более полное воплощение черт именно раннего, 60-х годов, классицизма французского типа».

Существует версия о выполнении В.Баженовым по заказу П.А.Демидова летом 1780 г. проекта Московского университета, который не понравился московскому меценату. Чертежи, если они существовали, впоследствии пропали. Эта история давала надежду предполагать, что они были использованы Казаковым при разработке своих первых вариантов проекта Московского университета. Это объясняло бы присутствие в них французского стиля.

Здесь, впрочем, нельзя не сказать, что главным архитектором университета с 1773 г. был Н. Легран. Его бессрочные контракты, подписанные в 1773 и 1778 годах с кураторами этого учебного заведения, подробно раскрывают все обязанности архитектора. Среди многих пунктов указывалось: «…по ведомству университетскому строения … в теории и в практике исправлять он, Легранд будет в надлежащее время, так точно, как ему приказано будет и потребные на новое и старое строения планы сочинять и при всяких строениях быть и по должности архитекторской иметь надлежащее смотрение, и всячески стараться как о соблюдении казенного интереса, так и о прочности того строения». Из документов следует, что Н. Легран должен был руководить проходящими в 1770-х гг. подготовительными изыскательскими работы со сметными расчетами, предшествующими возведению нового университетского здания (как это явствует из документов Строительной Комиссии). Крайне важно, что покровитель французского мастера и куратор университета И. И. Мелиссино сообщал уже в 1775 г. императрице о готовности архитектурного проекта: «планы оного строения от университета предоставлены быть могут».

Сам Н. Легран с 1778 г. был занят строительством Кригскомиссариата в Москве, отчего даже ушел из Каменного Приказа, вызвав гнев его директора П.Н.Кожина. Пытаясь отстранить французского архитектора, он организовал проверку его работ. Незаконченную стройку в 1780 г. осматривали М.Казаков, К.Бланк и С.Карин, давшие положительные заключения о Н. Легране. Можно предположить, что в эти годы Н. Леграну уже трудно было совмещать строительство военного и университетского зданий. В случае передачи его предварительных эскизов М.Казакову потребовалось бы переработать этот проект в соответствии с его строительном опытом, отказавшись от всех сложных конструктивных, планировочных и декоративных элементов, трудновыполнимых в Москве.

Следует сказать, что история проектирования Университета не единственный пример, где уже в ранних эскизах ярко присутствуют черты стиля Людовика I XVI, а после переработки проекта они видоизменяются.

Подобные метаморфозы наблюдаются и в проектных вариантах Казакова в ходе разработки другого крупного московского произведения — ансамбля Присутственных мест в Московском Кремле или Сената. Даже при анализе первых его этапов проектирования заметно использование характерных композиций и планировочных решений, которые вырваны из контекста и помещены «под углом» в сложную историческую планировку Кремля. Французские черты прочитываются и в организации пространства внутренних треугольных дворов и курденёра с осевым трелучием, сосредоточенным в главном композиционном элементе — купольной ротонде. Подчеркнутая горизонталь в решении всех фасадов усиливается завершением плоской кровли, изображенной на первоначальном проекте, и замененной при строительстве Казаковым четырехскатной. Согласно этому же принципу вместо ризалитов с плоскими перекрытиями появляются портики с треугольными фронтонами. Изменение характера скульптурного декора на фасадах рождает новый облик, глубоко отличный от чистого французского неоклассицизма.

Но наиболее ценны для понимания различий между московской и французской школами чертежи с проекциями разрезов. Именно сопоставление конструкций демонстрирует масштаб изменений на ранних и поздних проектных вариантах. В первоначальном проекте Сената, который получил одобрение императрицы, конструктивное решение во многом повторяет приемы французской инженерной школы. Особенно это очевидно в организации кровельных работ и в использовании особых типов свода в основании ротонд. Достаточно указать на изображение под куполом Малого круглого зала т.н. «одностолпной палаты». Использование цилиндрического кругового свода вокруг центральной опоры широко распространено в ротондальных постройках как французского классицизма XVII в., так и XVIII столетия. Однако в России этот прием был малоизвестен местным мастерам. Непонимание принципа его работы заставляет Казакова отказаться от идеи его применения. Именно поэтому на осуществленном проектном варианте перекрытие Малого круглого зала было изменено. Эти и другие особенности раннего нереализованного варианта доказывают существование первоначального проекта, послужившего основой для последующей ее переработки М.Казаковым.

В задачу данной работы не входила переатрибуция произведений В.Баженова, М.Казакова и Н. Леграна. Несмотря на разное образование, они оказались одновременно в одном городе, находились во главе различных государственных строительных учреждений и работали на общих заказчиков, с местными строителями. Эти архитекторы не могли работать изолированно. Находясь под влиянием вкуса и желаний своих клиентов, в силу своей профессиональной подготовки, а также с учетом особенностей местного климата, им удалось сформировать особый и неповторимый архитектурный облик Москвы. Этот сплав французских идей с местной строительной школой рождал не только случайные отдельные произведения, но и целые архитектурные ансамбли города, украшавшие главные магистрали Древней столицы и новые площади. Постепенное исчезновение деревянной застройки и строительство огромных белокаменных дворцов, оформленных колонными портиками, с роскошными интерьерами, соответствующими французскому архитектурному вкусу, сопровождалось общим благоустройством города с заменой тупиков и переулков широкими просторными улицами, организацией общественных бульваров и парков. Масштаб этих изменений способствовал вовлечению Москвы в круг европейских городов, преобразуемых согласно новым эстетическим идеалам эпохи Просвещения.

Архитектурный стиль - это совокупность характерных черт и признаков архитектуры.
Характерные черты определённого времени и места, проявляющиеся в особенностях функциональной, конструктивной и художественной сторон: назначение зданий, строительные материалы и конструкции, приёмы архитектурной композиции — формируют архитектурный стиль.

Архитектурные стили — полный список:

≡ Навигация 40 стилей

Английский фасад: солидно и долговечно

Современный английский дом сочетает несколько подвидов стиля: георгианский, викторианский, тюдоровский.
Основные черты таких зданий – два этажа, крутой наклон крыши, кирпичная кладка (чаще красного цвета), балкон с балюстрадой, решетчатые окна, присутствие в отделке дикого камня и кованых деталей.
Приметы жилища по-английски – непременная лужайка у входа, а также плющ или живописный виноград на стенах. Гаражи англичане ставят отдельно, под навесами. Британский стиль дизайна – это сдержанность, солидность и долговечность.

Барнхаус: простой, но стильный

Барнхаус (Barnhouse, от англ. — «дом-амбар») – архитектурный стиль XX-XXI столетия.
Мода на барнхаусы зародилась в Западной Европе – на стыке минимализма, лофта и био-тека. Внешне такой дом выглядит просто: прямоугольный, двухскатная кровля (часто без свесов), лаконичная наружная отделка, никаких излишеств. При этом он довольно практичен и удобен для жизни.

Барокко в экстерьере: монументальная пышность

Архитектурные стили: барокко

Законодателем барочной моды считают Микеланджело. Во всяком случае, дома в стиле барокко грандиозны и помпезны, как его скульптуры. Размах, извилистость, слитность постройки и скрупулезность отделки – вот краткий обзор архитектуры барокко.
Такой дом требует места и средств, ведь стилистика предусматривает и эркеры с балконами, и пилястры, и углубленные потолки, и арочные проемы, и даже башни. А еще богатое убранство: лепные розетки, гирлянды, венки.
Окна в барочных домах часто полуциркульной формы, а двери обрамляют колоннами.

Викторианский стиль: престиж и элегантность

Архитектура, популярная в XIX веке на Туманном Альбионе и в колониях, не сдаёт позиций и сегодня.
Викторианские дома – это 2-3 этажа, асимметрия, сложная, многогранная крыша, мансарда, нередко круглая башенка, просторное крыльцо, отделка резным деревом либо металлом, белый или бежевый цвет.
Впрочем, викторианский стиль имеет множество вариаций, в зависимости от времени и места его проникновения в конкретную культурную среду.

Готика в архитектуре: чеканная загадочность

Стиль легендарный, исторический, напоминающий о рыцарях и поединках. Ему присущи стрельчатые, веерные своды, ребристые и вертикальные, рвущиеся к небу линии, арки, переходящие в столбы, кессонные потолки, вытянутые, часто витражные окна.
Дом в готическом стиле отличается резким «скелетом»; его цвета – жёлтый, коричневый, красный, синий.
В качестве строительных материалов используют и камень, и дерево, ибо стиль формировался в различных обстоятельствах.
Дом с готическим «лицом» – строгий, графически-четкий и мрачно-торжественный!

Голландский стиль: непритязательный покой

Жилища в королевстве тюльпанов и мельниц – настоящие домашние очаги: комфортные, практичные и прочные. А все благодаря условиям: зыбкая болотистая почва принуждала зодчих к педантичной основательности, а дефицит площади – к поиску максимальной полезности, функциональности жилья.
Качества голландского домостроительства – симметричная планировка, высокие фронтоны, острая крыша с широкими рёбрами-вальмами, окна с деревянными ставнями, светлые оштукатуренные стены и цоколь, отделанный камнем.
Голландский дом – идеальная «гавань» для тех, кто ищет уединения.

Деконструктивизм: не такой как все

Стилистика деконструктивизма не оставляет шансов ни одному из архитектурных абсолютов. Она внедряется в любую среду кричащими ломаными формами и конструкциями, сложными для визуального восприятия.
Деконструктивизм называют не направлением архитектуры, а её отрицанием, тем не менее у деконструктивистов всё же есть точка опоры – конструктивизм и постмодернизм.
Архитекторы сознательно искажают принципы и композиционные мотивы этих стилей и на выходе получают динамичный и индивидуальный строительный объект.

Европейский стиль: популярная универсальность

Консервативный, добротный и подходящий к любому ландшафту, европейский дом, по большей части, имеет квадратную форму и возводится в 2-3 этажа.
Особенности – четырехскатная, покрытая черепицей крыша, цоколь, выложенный камнем либо плиткой, не очень большие, прямоугольные или же арочные окна, балкон, либо эркер, дверь контрастного цвета.
Декор скупой, рациональный, например, кованые перила крыльца и балкона …

Итальянский архитектурный стиль: утонченный драматизм

Плавные, «лебединые» линии, арочные окна, сводчатые потолки, симпатичные балкончики и естественная палитра фасада (от серого до коричневого цвета), вот признаки этого стиля.
Дома в итальянском стиле возводятся из камня и дерева, а в бюджетном варианте – из кирпича и бруса. Количество этажей – от одного до четырех.
Ключевую роль в создании образа великолепной итальянской виллы играет дворик: в нем обязательны мощеные дорожки, живые ограды, несколько скульптур, фонтанчик. Забор обычно из фактурного камня.

Дом в стиле кантри: теплота и душевность

Этот стиль многолик и опирается на местные порядки: скажем, во Франции «сельские» дома из камня, а в Канаде из бревен. В любом случае кантри-стайл предполагает традиционное и натуральное сырьё.
Отличительные штрихи такого экстерьера – рустикальность (облицовка внешних стен гранеными камнями), вкрапление предметов хенд-мейда (это могут быть кованные дверные ручки или подкова у входа), цвет фасада, напоминающий оттенки глины, дерева, песка. Двор прихорашивают уместной архаикой: птичьими гнездами на шестах, клумбами на повозках, моделью мельницы.

Классический стиль в экстерьере: подражание лучшему

Классическая архитектура зиждется на античных канонах, на лучших образцах итальянского Ренессанса, английского георгианства или русского зодчества.
Классика в экстерьере это симметрия здания (парадный вход является осью, вокруг которой расположены пристройки), присутствие колонн, треугольные фронтоны, портики, балюстрады, балясины и другие аксессуары той или иной архитектурной эпохи.
Дома классического типа облагораживают пилястрами и молдингами. Предпочтительный материал, конечно же, камень, однако, в наше время элементы для декора неплохо делают из гипса или полиуретана.
Классические особняки – чаще двухэтажные, светлого цвета…

Колониальный стиль в экстерьере: скромное очарование

Обеспеченные иммигранты и плантаторы строили свои домовладения, совмещая «привозные» капитальность и комфорт с местной экзотикой. Именно так возник колониальный экстерьер.
Дома в этом стиле монументальны, в два этажа. Планировка прямолинейная, подъезд поддерживает колоннада. Возводят их из камня, штукатурка нейтрального цвета. Дверь массивная, деревянная. Почти всегда в наличии терраса. Постройки отличается большими, панорамными окнами, которые открывают вид на сад или дикую природу.

Пожалуй, самый известный подвид колониального экстерьера – бунгало, одноэтажный или с мансардой особняк, с раздольной верандой на всю ширину фронтона.
Цвет его традиционно белый, светоотражающий, ведь строились бунгало в тропиках, сочетая черты традиционного английского коттеджа, армейских палаток и восточных шатров.

Конструктивизм в архитектуре: простота как искусство

Дома в стиле конструктивизм отличаются высокой функциональностью и художественной выразительностью которая достигается не за счет элементов декора, а благодаря формам и материалам.
Лаконичная геометрия и высокая целесообразность, присущие конструктивизму, переплетаются сегодня с натуральностью, естественностью, обилием света и пространства внутренних помещений.
Основными строительными материалами служат: бетон, стекло, металл, пластик и другое современное сырьё.

Лофт: модная фундаментальность

Идея стиля – в переделке технологических помещений, заводских цехов, гаражей или ангаров в богемные, элитные апартаменты.

Дом в стиле лофт – весьма просторное, высокое, подчеркнуто геометрическое здание, как правило, с минимальным количеством внутренних перегородок.
Основными строительными материалами служат кирпич и бетон.
Лофт-фасаду чужда любая отделка, не требует он и сайдинга.
Крыша чаще плоская, но может быть вальмовой, односкатной или двухскатной. Панорамные окна.

Дом в стиле модерн: восхитительный шик

Когда-то этот стиль стал знаменем движения за новую, в пику «скучной» классике архитектуру: с величавыми, изогнутыми линиями, многообразием форм и украшений.
С тех пор контуры проёмов в доме-модерн обязательно округлые, окна декорированы волнистыми, вычурными решетками либо витражами, в отделке фасада используется глазурованная плитка, мозаика, роспись…
В общем, «любой каприз», поскольку цель модерна – проявить индивидуальность домовладельца, подчеркнув неординарность его натуры.

Минимализм в архитектуре: свобода и свет

Архитектурные стили: минимализм

Элементарность и объёмность формы, плоская кровля, огромные окна, обилие стекла – так выглядит коттедж в деловом , минималистическом стиле.
Стеклянные фрагменты монтируются даже на крыше, а для отделки фасада применяют светлую штукатурку, камень или сайдинг из дерева.
Распространенные цвета – спокойные, естественные: белый, бежевый, оливковый, серый.

Дома в немецком стиле: сказочная самобытность

Домики эти будто «выпрыгнули» из сказок Гофмана и братьев Гримм. Они компактны и очень опрятны на вид.
Немецкому стилю присущи лаконичность, эффективность, отсутствие замысловатой отделки и натуральный цвет фасада.
Такое жилище имеет квадратную или прямоугольную форму, цоколь покрывают камнем, а двускатную крышу черепицей красных оттенков.
Украшают немецкий дом балкончик либо мансарда, а ещё тонированные доски – элементы фахверка.
Оригинальная деталь – окна, разделенные перемычками и защищенные ставнями. Дверь окрашивают в цвет, который выделяется на фоне дома.

Норвежский стиль: компактность и экологичность

Традиционный норвежский дом – обычно строится из лафета, то есть из полуобтесанных бревен.
Одноэтажный, приземистый, с небольшими окнами, он, тем не менее просторный внутри, чему способствует отсутствие прямого потолка.
Декором в экстерьере служит в первую очередь текстура строительного материала. Свою лепту в эстетику вносит и цвет: норвежские дома выкрашивают в яркие и сочные тона – вишневый, апельсиновый, насыщенно-зелёный.
Частое явление – травяная крыша. Это не только фольклорный «наворот», но и дополнительная защита от зноя и холода.

Постмодернизм в архитектуре

Ироничность и парадоксальность, театральность и сложные образные ассоциации – всё это о постмодернизме, представители которого преподносят привычные формы в непривычном контексте и ратуют за то, что искусством может быть всё.

Архитектура в стиле Прованс: деревенский романтизм

Почему этот стиль не знает границ?
— Потому что прованс – воплощение и блеска, и наивности, а еще символ семейных ценностей. Считается, название стилю дал французский регион, но «прованс» означает «провинция»: пасторальность, простодушие, неспешность и размеренность – вот его главные «козыри».
На юге Франции дома, главным образом строят из дикого камня, широко используя гальку и сланец. В иных местах прибегают к имитации, гипсовым панелям и плитам. Но крыши всегда черепичные, часто многослойные, различного уровня.
Северная стена обязательно глухая. Окна нижнего этажа могут отличаться по размеру от остальных, их нередко дополняют створками.
Преимуществом пользуются природные цвета: молочно-белый, травяной, соломенный. Приветствуются пристройки – веранды, террасы, кухни, амбары. Дверь деревянная, увесистая, с коваными петлями и смотровым окошком. Двор устилают брусчаткой.

Дом в прованском стиле немыслим без участка с пряными травами, незатейливыми цветами и лавандой в терракотовых горшках …

Стиль прерий (стиль Райта): гармоничность и функциональность

Стиль Райта в архитектуре

«Фрэнк Ллойд Райт – американский архитектор-новатор. Оказал огромное влияние на развитие западной архитектуры в первой половине XX века. Создал «органическую архитектуру» и пропагандировал открытый план в архитектуре.»

Дома в стиле Райта гармонично вписываются в окружающий ландшафт и украшают его.

Стиль ранчо: хозяйственность и основательность

Такой экстерьер, один из самых популярных в «одноэтажной» Америке. Впитав в себя нюансы других стилей, черты бунгало и «построек прерий», он окончательно сложился в начале прошлого столетия.
Невысокие дома-ранчо «распластаны» вширь, усложнены пристройками, оштукатурены и окрашены светлыми красками.
Внешний облик дома в стиле ранчо напоминает о том, что строить такое жилье начали фермеры: люди суровые, неприхотливые, ценящие труд, но также полноценный отдых!

Рококо в архитектуре: безудержная роскошь

Такие дома предпочитали французские аристократы. Классическая ордерная система, на основе которой они воздвигались, практически незаметна из-за обильного, витиеватого декора.
Стены дома-рококо буквально тонут в сквозных узорах и кружевных деталях – завитках, рокайлях, картушах.
Игривые арки, стройные колоннады, изящные карнизы и перила придают помещениям праздности, а бытию приятной лёгкости. Артистизм и манерность пронизывают здание-рококо, как солнце хрустальный осколок.
Традиционная расцветка – нежные пастельные тона.

Романский стиль в архитектуре: мой дом – моя крепость

Истоки этого направления кроются в Средних веках, когда повсюду возникали замки-цитадели. Их характерные черты – примитивность силуэта, массивность и брутальность, ведь защита и укрытие были главной задачей подобных обителей.
Основным строительным материалом служил (и служит) камень. Разнообразили постройку апсиды, башни с куполами и арочные своды.
Проёмы окон были узкими, словно бойницы.
Конечно, в современной версии романский особняк выглядит не так тривиально и грубо, как на старинных гравюрах.
Окна стали существенно больше, дикий камень заменила нарядная стилизация. Но незыблемым остался принцип: особняки в романском стиле должны быть большими, грузными и неприступными на вид.

Русский архитектурный стиль: домик-игрушка

Дизайн экстерьера в русском стиле не так однообразен, как может показаться. Это и дома, типичные для славянского деревянного зодчества, и особняки в стиле русского купечества, и дворянские усадьбы.
Бал, конечно, правит древесина.
Дом в русском стиле редко превышает два этажа, крыша двухскатная, окна небольшие, убранные наличниками, весьма желательно и крытое крыльцо. Балкончики, лесенки, башенки придадут особняку сходство со сказочной избушкой, а мудрёная резная отделка, открытая веранда на фигурных опорах – с боярскими хоромами.

Скандинавский стиль в экстерьере: характер нордический

Среди особенностей этого направления можно выделить: натуральные строительные материалы, минимальный декор, стеклянные двери, огромные окна (или же целая прозрачная стена), что продиктовано дефицитом солнечного света.
Покрывают скандинавские дома либо белой штукатуркой, либо деревянной вагонкой, которая выполняет и эстетическую миссию: тёмной древесиной окантовывают дверь и окна, светлой обшивают стены или же наоборот.
Крыша может быть как плоской, так и двухскатной.

Дом в Средиземноморском стиле: гламур и нега

Резиденции, полюбоваться которыми можно было лишь на теплом побережье, также вошли в энциклопедию дизайна.
Их особенность – светлый и радостный цвет (белый, кремовый, розовый); плоская, черепичная крыша; полуоткрытые, увитые зеленью веранды; просторные балконы и ротонды; наличие бассейна и, конечно, патио.
Постройка может состоять из нескольких частей, перетекающих друг в друга. Окна и дверные проемы часто подковообразные.
Предпочтение отдается природному камню, керамике, дереву.

Современный архитектурный стиль: свобода выбора

Ценность его – в демократизме. Этот дизайн приемлет любые строительные материалы, вплоть до новейших.
Такой дом отличается простотой и актуальностью. Он не нуждается в украшательстве, в тех или иных стилистических трюках.
Двухскатная крыша, достаточное пространство, панорамное остекление и энергоэффективность – пожалуй, всё, что требуется …

Стиль Тюдоров: благородное наследие

Тюдоровский дом – материальное воплощение истинно — английского характера. Он импозантен и немного старомоден, как стопроцентный джентльмен.
Сформировавшись в XVI веке, объединивший штрихи готики и Возрождения, фламандские и итальянские мотивы, тюдоровский стиль до сих пор остается востребованным.
Его атрибуты – толстые стены, высокие дымоходы, башенки, стрельчатые проёмы. Ну и, конечность, фахверк – наружный каркас.
В старину такие дома возводились из камня и дерева, сегодня же используют газобетон, панели и блоки. Балки, карнизы и ставни, как и раньше, выделяются темным цветом.
Главный фасад почти всегда содержит эркер, бывает, в виде башенки.
Нельзя не упомянуть о кровле: тюдоровские крыши сложные, с длинными вальмами и высокими фронтонами, с небольшими слуховыми окнами.
Вход – в виде арки, выложенной камнем и украшенной семейным гербом.
Территорию у дома оформляют каменными тротуарами, мощеными тропинками, коваными оградами и, конечно, английским газоном.

Дома в стиле фахверк: старинный колорит

Архитектурные стили: фахверк

Проблески этого стиля появились в XV веке в Германии. Спустя несколько столетий фахверк «захватил» всю Западную Европу. Обращаются к нему и сегодня.

По сути, техника фахверк – каркасный метод строительства. Его основа — крепления из деревянных балок, стоек, ригелей, раскосов. Некогда их делали из дуба, ювелирно соединяя меж собой «потайными» врубками и деревянными шпильками. Пустоты между балками уплотняли глиной, галькой, соломой. Стены штукатурили, белили, а каркас красили в коричневый, вишневый или черный цвета. Он и служил орнаментом фасада, деля его на четкие сегменты. Дома, расчерченные деревянными узорами, до сих пор называются фахверком.

Сегодня, в строительстве современных фахверковых домов используют утепленные панели, стеклопакеты, монтируют большие панорамные окна. Таким образом, сочетая старинное ремесло и новые технологии, создают эксклюзивный образ жилища.

Фермерский стиль: максимум воздуха

Такой экстерьер – категория обширная: английская его модификация существенно отличается от итальянской, а итальянская от североамериканской. Остановимся на общих деталях.
Фермерские дома чаще одноэтажные, светлого цвета, с ненавязчивым декором. Приметная черта – большое крыльцо или открытая веранда, которая, если позволяет площадь, может тянуться по периметру дома.
Для отделки выбирают либо древесину, либо материалы её имитирующие. Окна большие, с хорошим обзором, дверь нередко тоже стеклянная …

Финский стиль: аромат дерева

Ещё одна разновидность деревянного экстерьера.
Для обшивки фасада финны используют вагонку или планкен.
Высота – в полтора — два этажа. Крыша двускатная, керамо-черепичная. Перед домом нередко терраса, а над ней застекленный балкон.
Цвет фасада – древесные оттенки либо светлые краски: голубой, серый, бежевый.
Изюминка финского дома, само собой, сауна.

Стиль Фьюжн: гармония противоречий

Удивительный этот стиль отметает законы и правила.
Архитектор и дизайнер вольны использовать любые материалы, формы, фактуры… И даже принципы!
В отличие от эклектики, которая переплетает в целое отдельные детали сходных экстерьеров, фьюжн – это дерзкая попытка объединить диаметрально противоположное. Например, промышленный дизайн (лофт) и фрагменты барокко. Или готику с этно.
Кроме того, стиль предполагает использование сложной цветовой гаммы, разнообразие декора… Ну и, конечно, тонкое художественное чутье, которое не даст скатиться в архитектурную какофонию и дизайнерскую ересь .

Хай-тек в архитектуре: на грани фантастики

Такие дома – вызов традициям и демонстрация научных достижений.
Недвижимость в стиле хай-тек заметна издали благодаря ветрогенераторам и солнечным батареям. Планировка предполагает значительные размеры жилища и кубические формы.
Стены абсолютно ровные, структура гладкая, материалы – бетон, стекло, металл и пластик.
Цветовое решение – белый, чёрный, серебристый, оттенки различных металлов.
Хай-тек — дома отличаются также большой площадью остекления.
Терраса может быть открытой, но центральная дверь тоже стеклянная, раздвижная. Крыши чаще плоские, в виде ровных площадок, которые легко приспособить для отдыха. Фасады оснащают подсветкой.

Чешский дом: укромное местечко

Дизайн чешских коттеджей перекликается с европейскими архитектурными традициями. Чешские особняки отличаются правильной геометрией, приземистостью, высокими и многогранными черепичными крышами, каменным фундаментом.
Впрочем, вместо черепицы они, бывает, покрыты соломой, что гармонирует с сельским пейзажем. Окна и двери обтекаемой, округлой формы …

Дома в стиле Шале: надёжная защита

Трудно поверить, что в прошлом, шале – всего лишь домик пастуха у подножия гор. Отрезанный от цивилизации, этот приют обязан был отличаться стойкостью, неуязвимостью , иметь необходимый уровень комфорта.
Фундамент и первый этаж сооружали из камня, мансарду возводили из брёвен. Крыша альпийских домиков двухскатная, пологая, со значительными выступами, переходящими в навесы.
Фасад обращен к востоку, жилые комнаты к югу. Шале предполагает хотя бы один вместительный балкон.

Шале в современном виде – не только камень и древесина, но также кирпич и бетон, а ещё панорамные окна и большая терраса …

Дом в стиле Шато: дворянское гнездо

Собственно, так назывались загородные усадьбы французских вельмож, состоящие из замка, парка и, нередко, винодельни. Прославленный Версаль – по сути, шато.

Стилистику такого экстерьера определяют классические пропорции, большое количество стрельчатых окон, украшенных переплетами, многоскатная крыша, изящные фронтоны, широкие террасы, просторные балконы с кованными, филигранными перилами и эркеры.
Стены могут быть отделаны рустовым камнем, кирпичом, разукрашены лепниной.
Цоколь обычно из натурального камня, а кровля из черепицы.
Фасад в стиле шато – гордый знак фамильного благородства.

Шведский стиль: милая естественность

Являясь частью скандинавского стиля, шведская «домашняя» архитектура продолжает традицию эффектной простоты.
Особенность шведского коттеджа – контрастный цвет: стены его окрашены красным, а углы, оконные рамы и двери рельефно подчеркнуты белым.
Постройки чаще деревянные, окна большие, потому что солнечный свет в здешних краях ценится особо.

Этностиль: от терема до вигвама

Национальный почерк – душа этностиля. Это может быть дом, напоминающий русский сруб, построенный с использованием древесины и увенчанный коньком на крыше. Или особняк с восточным «акцентом» в виде арабского орнамента, персидских решеток и изразцов. Иными словами, сколько культур, строительных традиций – столько и источников, питающих разнообразный этно-экстерьер.

Этно-стиль, африканские мотивы

Стиль этно, тайские мотивы

Японский стиль в архитектуре: лаконизм и легкость

Загородные дома японского толка можно увидеть не только в стране Восходящего Солнца. Это объясняется тем, что японский стиль невероятно органичен.
Его сильные стороны – ясность, безупречность, незатейливость линий.
Материалы – камень, стекло и дерево, палитра сдержанная.
Раздвижные двери в таком доме бывают с каждой стороны; центральный вход часто дополняют ступенчатым настилом, напоминающим крыльцо и мостик.
У дома может быть и крытая, с широким обзором веранда, и открытая терраса.
Продолжение японского жилища – аутентичный ландшафт: мини-пруд, несколько живописных глыб и пара карликовых сосен даже заурядное жилье превратят в прибежище философа.